Форум » Архив игры » Казармы 02 » Ответить
Казармы 02
Game Master:
Ответов - 128, стр:
1 2 3 4 All
Raven Adams: Внезапно черная пустота вокруг дрогнула, и Рэй почувствовала, что ее выталкивает обратно. Странный трепет - словно те бесплотные нити, которыми девушка была связана с миром живых, натянулись до предела, готовясь порваться, а потом резко дернули; и, не успев ничего ответить Бакунину, она полетела назад сквозь бесконечное пространство - прочь. Вспышка. Дрожь по всему телу. Какой-то посторонний оглушающий звук иглой в висок. Снова вспышка. Рэйвен вывалилась в реальность и машинально схватилась за спинку кровати, чтобы не упасть со стула. Глубокий судорожный вдох едва не разорвал легкие. Ладони свело от холода. ...А вокруг - четыре стены маленького деревянного медблока. Все в порядке, все хорошо... Пару мгновений потребовалось, чтобы окончательно прийти в себя, и только тогда Рэй смогла определить источник звука, вырвавшего ее из путешествия в потустороннее. Один из аппаратов, к которым был подключен Михаил, надрывался писком - показатели на нем упали ниже уровня нормы. Девушка скользнула глазами по остальным мониторам, и в ужасе замерла. Все было хуже, чем до ее попытки вытащить Бакунина, гораздо хуже... Первым импульсом Рэй было броситься к шкафчикам и найти в лекарствах что-нибудь, что может помочь Бакунину, но здравый смысл подсказывал - это бесполезно. Нету, не существует таких препаратов, чтобы вытянуть умирающего в состоянии комы человека. Девушка прижала холодные ладони к вискам, пытаясь успокоиться, но получалось плохо. Чувство вины жгло изнутри, с каждым мгновением становясь все невыносимее. Зря она полезла искать Бакунина, сделала только хуже...
Raven Adams: Рэйвен потеряла счет времени. Сколько прошло с того момента, как показатели на мониторах ухудшились? Час? Два? Или всего лишь несколько минут?.. А она все также сидела и беспомощно смотрела на цифры. Наблюдать - все, что ей теперь оставалось. Она вряд ли могла сказать Бакунину больше, чем уже успела за время их недолгого разговора. Разве что помочь практическими советами - как именно вернуться, как перемещаться в этой пустоте... но Адамс и сама не слишком понимала, как это у нее получается. И тем не менее, была готова попробовать объяснить. Но эта готовность меркла перед ощущением того, что именно она виновата в ухудшении состояния Михаила. Цифры на мониторах застыли на тех отметках, какими она их и увидела, вернувшись. Только одна чуть поднялась - до самой низкой границы нормы... но этого было достаточно, чтобы оборудование перестало оглушительно пищать. Железка, что с нее взять... по мнению Рэй, разница в одно деление роли не играла. Одно девушка знала точно - больше разговаривать с Михаилом она не полезет. Не хватало еще, чтобы именно Рэйвен явилась причиной его смерти... Смерти окончательной, после которой уже ни один монитор не покажет цифру выше нуля. Она боялась сделать еще хуже. Она будет просто сидеть, и ждать. Как любой человек на ее месте... нормальный человек, не имеющий понятия о мысленных путешествиях сквозь черную мглу, о тенях, скользящих мимо, о чужих голосах в голове... Время отсчитывало бесконечные мгновения, каждое длиной в вечность. Сколько прошло с того момента, как показатели на мониторах ухудшились? Час? Два? Или всего лишь несколько минут?.. -Рэй! Откликнись! Пожалуйста... Адамс вздрогнула от неожиданности, услышав далекий и теряющийся в пустоте голос Бакунина. Пару мгновений девушка колебалась - а стоит ли вступать в диалог, ведь она уже едва не убила его. Что-то внутри холодело при мысли, что, вернувшись на этот раз, она увидит нули на мониторах... Но ведь на целом острове она - единственная, с кем может поговорить Михаил. Никого больше он не дозовется, даже если будет пытаться сделать это на протяжении того времени, что ему еще предстоит провести в коме... Рэйвен закрыла глаза и мысленно рванулась навстречу той непрочной нити, по которой неровными импульсами шел голос Бакунина. --Михаил?..
Raven Adams: Рэйвен слушала и не слышала. Слова Бакунина гулом отдавались в голове, и только смысл оседал страхом где-то в районе желудка. ...а чернота вокруг мягко пульсировала, готовая в любой момент опять выкинуть ее в реальность... Хотелось разорвать связь. Разорвать, сбежать, лишь бы не слышать, не понимать, и забыть, вычеркнуть из памяти это безумие. Не позволяла лишь одна-единственная мысль, с которой Рэйвен жила годы до Чистки... и живет теперь. Она должна, должна их слушать. Потому что им не к кому больше обратиться - в этом Михаил был прав. Потому что иначе они так и бродили бы неприкаянные, привязанные к земле, но не имея возможности вернуться... Но ее никогда, никогда не просили убить... ...едва согревшиеся ладони вновь кольнуло холодом, но Рэйвен этого почти не заметила... Заготовленные фразы, советы, слова поддержки осыпались как песок сквозь пальцы, утекали вникуда, оставляя лишь гулкую пустоту, не позволяющую ответить. Но непонимания не было - она понимала, хорошо понимала, почему Бакунин просит об этом. Невозможно находиться между - нигде. Невозможно осознанно существовать с тем, что ты - овощ. Невозможно... так же невозможно, как для нее - убить... ...пусть ветер стукнет веткой в окно... пусть кто-нибудь зайдет в медблок... Боже, пусть хоть что-нибудь произойдет... я не хочу, не хочу... --Михаил... - ее умоляющий голос потонул в его словах, и ей пришлось замолчать - замолчать и ждать, пока он не выскажется. И лишь когда Бакунин умолк, Рэй вдруг с ужасом осознала, что ей придется отвечать - прямо сейчас, немедленно. У нее было время думать, бояться, переживать, только пока его слова импульсами звучали в черной пустоте, по тонкой серебряной нити между ними - а теперь оно кончилось, его нет, и нужно что-то сказать. Кровь колотилась в висках, отсчитывая уходящие мгновения. --Нет, - кажется, это прозвучало как пощечина. - Я не могу этого сделать, Михаил. Нет. "Не заставляй меня... не надо... пожалуйста... Я не смогу..."
Raven Adams: И снова - мерный негромкий шум работающих аппаратов. Шелест листьев за окном. Чей-то голос в поселке, едва слышно. Запах медикаментов и старого деревянного дома. Рэйвен мысленно все еще была там, в черной пустоте, где Михаил сам отгородился от нее, оттолкнул, прервал их тяжелый разговор. Зажав холодные ладони между коленями, она сидела, не двигаясь с места, и невидящим взглядом смотрела перед собой. А воображение рисовало страшные картины рассказанного Бакуниным. Афганистан, война, кровавые жестокие интриги... как далека она была от всего этого. От мира, где жизнь страшнее смерти. Где смерть - не боль, не проклятие, не страх, а спасение и облегчение. Где не надо слышать полуживых, чтобы понять, чего им в действительности нужно... Внутри было гулко и черно, словно выжжено - дотла. Словно та пустота, в которой она умела говорить с духами, выплеснулась из своего неведомого пространства и заполнила девушку, заменила собой мысли, чувства, даже душу. Выпила, впитала, растворила, оставив только осколки образов. Но их было достаточно... У Рэйвен своя война... Понимать не нужно. Думать не нужно. Осознавать - нет, не нужно. Нельзя. Иначе они вырвутся - мысли - вернутся, заполонят, замельтешат, утопят в себе механические, нечеловеческие движения. Противоестественные движения... ...легкий щелчок, и послушная машина замолчала, зато взорвались оглушительным писком остальные. Рэйвен метнулась к аппаратам, остервенело нажимая кнопки. Хоть бы вы замолчали все, разом, - вас нельзя, нельзя слушать, вы неправы. Вы не спасаете жизнь, вы мучаете, вы - клетки. ...Заткнитесь!.. Думать, понимать, осознавать - все потом. Чувствовать - потом... не здесь. Не сейчас. Иначе она не сможет закончить начатое. Иначе остановится на полпути над пропастью, и рухнет туда сама. Иначе аппараты снова загудят, вдыхая искусственную жизнь в распростертое на больничной койке тело мужчины, чей запертый в холодной пустоте разум будет с каждой минутой все меньше и меньше похож на человеческий. А ей придется жить дальше - с осознанием, что свою войну она безнадежно проиграла... Тишина словно лавина обрушилась на нее с нажатием последней кнопки. Гулкая, пустая, равнодушная тишина. Даже ветер за окном стих, даже голос рабочего в поселке умолк. Словно Вселенная выпила все звуки из этой маленькой пахнущей медикаментами комнаты... где Рэй стояла, не в силах оторвать руку от кнопки, и не в силах сделать вдох, что нарушил бы эту гармонию смерти. А ведь ей придется жить дальше. Только вот с каким осознанием теперь?.. Стена, что удерживала мысли, чувства, эмоции, рухнула, не выдержав давления тишины, подминая девушку под себя, раскатывая, уничтожая. Руки затряслись, к горлу, перекрывая дыхание, подкатил комок, глаза изнутри лизнуло пламенем. Рэйвен сделала шаг в сторону, колени подогнулись и она без сил опустилась на стул. Убила, убила... своими собственными руками. Отключила. Убила. Смогла. В груди что-то выло, не находя выхода, сердце болезненно билось о грудную клетку. ...убила. Рэй спрятала лицо в холодных трясущихся ладонях, и обжигающие слезы брызнули из глаз. Судорожный всхлип сдавил горло, но ей было уже все равно - никто не увидит и не услышит...
Raven Adams: Рэйвен смотрела на Бакунина, и точно не видела, не могла понять. Словно мир перевернулся в одно мгновение... Только что она убила этого человека, отключила приборы, поддерживавшие его в мире живых. И даже как-то вынужденно смирилась с этим, уложила внутри - через боль, через страх, перечеркивая собственные убеждения и всю свою жизнь до этого момента. Сделала то, против чего протестовало все ее существо, отключив себя как те аппараты - на время - и вернувшись с ощущением, что дальше ей предстоит держать в себе эту ношу, осознание чужой смерти по ее вине. И вот эту безысходность - когда ничего уже не исправить, когда все внутри отчаянно бьется и отказывается принимать действительность, но холодный голос логики бесстрастно подсказывает: ты все сделала правильно, так и должно быть. А учиться примирять между собой эти два полюса ей пришлось бы всю жизнь... Только прикосновение и вернуло Рэйвен к реальности, оставив за чертой сомнения, нерешительность, страх настоящего и будущего. Неизвестно, что произошло, непонятно как - но только что убитый ею человек жив, и это ей придется осознать так же, как минуту назад она через боль и слезы осознавала его смерть. Рэй перехватила ладонь Михаила и чуть сжала ее холодными пальцами. Надо было встать, поискать поддерживающие организм медикаменты, измерить хотя бы давление, связаться с Беатрис в конце концов, но она просто не могла найти в себе силы подняться с места. Слишком тяжело дались последние минуты - как будто целая жизнь прошла. И еще эти слезы, которые никак не хотели останавливаться, все текли по щекам, дрожали на ресницах, мешали смотреть. Кажется, последний раз так безнадежно и безостановочно она плакала еще в Дхарме - во время очередной стычки с отцом. В общине Других тоже бывали тяжелые моменты, и не раз, но ей всегда хватало выдержки прилюдно держать себя в руках, закрываясь в привычный кокон равнодушия. А что происходило потом - уже никто не видел, и это не имело никакого значения. Рэйвен отвернулась, смахивая соленые капли тыльной стороной ладони, и ее затуманенный взгляд наткнулся на рюкзак. Радуясь, что может сделать хоть что-то полезное, и тем самым быть может отвлечь и Бакунина, и себя, она нагнулась и достала оттуда наполовину полную бутыль с пресной водой. Не оборачиваясь, протянула Михаилу, все еще пытаясь совладать с бесконтрольно льющимися из глаз слезами. --Будешь? - сдавленно произнесла Рэйвен, и спустя пару секунд все-таки обернулась, пытаясь вытереть щеки ладонью. Хороша медсестра... человек чудом пришел в себя после комы, а она вместо своих прямых обязанностей сидит и рыдает, как последняя истеричка. - Как ты себя чувствуешь?.. - и чуть поколебавшись, добавила, имея в виду воду. - Тебе помочь?
Raven Adams: --Конечно, сейчас, - Рэй машинально кивнула и поднялась с места, чтобы достать ампулу и шприц. Действие - лучшее лекарство от не в меру бушующих эмоций. А их - выкинуть из головы, заблокировать, успокоиться. У нее еще будет время подумать о том, что сегодня она сломала себя. Позже. Руки тем временем автоматически совершали привычные движения, подготавливая все для укола, и девушка постаралась на них сосредоточиться. Все-таки колоть дрожащими руками - не лучший вариант... К счастью, в тот момент, когда пришлось вводить иглу под кожу, профессиональная выдержка каким-то чудом вернулась, и Рэйвен удалось сделать все быстро и правильно. Вторая просьба Михаила показалась девушке неразумной - ему бы лучше остаться сейчас в медблоке, хотя бы до утра, а там, если все будет нормально, можно будет и перебраться куда-нибудь. Но возражать она не стала - в конце концов не ее это дело, пусть Беатрис разбирается с черезчур резвым пациентом. Порывшись в рюкзаке, Адамс достала рацию и через пару секунд разочарованно положила ее обратно - аккумулятор безнадежно сел, за треволнениями этого бесконечного дня про подзарядку она даже и не вспомнила. --Рация не работает, я схожу за Беа, - она тревожно посмотрела на мужчину. Оставлять Михаила в одиночестве не хотелось, но выбора особо не было. Рэйвен закрыла за собой дверь и замерла ненадолго, почувствовав дыхание вечерних джунглей на коже. Огромное и высокое черное небо подмигнуло звездами, ветер шевельнул кроны деревьев... Ее остров, ее дом. Незыблемый, спокойный, странный, но родной. Внутри у нее все переломилось - а здесь осталось таким же, как и было час назад, месяц, год, десятилетия... Меняются поколения, люди, а ветер все тот же, и небо, и запах морских брызг и джунглей. Рэй сделала несколько глубоких вдохов, как будто пытаясь залечить себя изнутри... тщетно... и быстрым шагом направилась к дому Беатрис. Даже если женщина спит - громкий стук в дверь должен ее разбудить. Перед тем, как негритянка открыла, Рэйвен провела все еще прохладными пальцами по лицу, словно стирая остатки слез и недавней боли. Впрочем, вряд ли кому-то будет дело до ее состояния, а уж тем более Беатрис, но Рэй слишком привыкла прятать себя за показным равнодушием, чтобы даже не попытаться. --Михаил очнулся, - без долгих предисловий произнесла девушка, едва Беа показалась на пороге. - И не хочет оставаться на ночь в медблоке, - она чуть пожала плечами, словно давая понять, что переубеждать Бакунина - дело утомительное и бесполезное.
Raven Adams: Увидев Михаила сидящим на стуле Рэй вскинула брови, но ничего не сказала. По самоуверенному виду русского было понятно, что в советах и заботе он не нуждается, и сам прекрасно знает, что ему делать. А значит - и навязывать ему лишний раз объективное мнение, пусть даже и с точки зрения медика, не стоило. Очевидно, Беа посчитала так же, поскольку без долгих разговоров выделила Бакунину свободный дом, дабы тому не пришлось ночевать в медблоке (хотя у Рэй почему-то проскользнула мысль, что он скорее согласился бы на ночевку под открытым небом, чем на больничной койке). В целом, несмотря на недавнее безумие, обстановка вокруг постепенно становилась привычной и спокойной. Рэйвен с облегчением подумала, что этот безумный, долгий, невероятно тяжелый для нее день наконец-то подошел к концу. И она тоже сможет вернуться в свою небольшую комнату в одном из домов и отдохнуть. Мысли о том, что ее свобода в скором времени может закончится, и, возможно, уже сейчас пошел обратный отсчет на часы или даже минуты, Адамс старалась гнать от себя. Пока еще могла. Но сердце ее пропустило удар, когда Беатрис сказала про Бена, и протянула Михаилу рацию. Нет обратного отсчета... все закончится прямо сейчас. Бакунин расскажет Лайнусу, что произошло на самом деле, и... думать дальше было невыносимо - это для нее уже слишком. Рэйвен, стоявшая чуть позади Беатрис, бросила короткий испуганный взгляд на мужчину, и быстро отвернулась, чтобы он не успел заметить страха в ее глазах. Наверное, именно сейчас стоило уйти из медблока, и попытаться создать для себя иллюзию, что все будет хорошо, пусть даже и совсем недолго. Хотя бы на несколько часов, за которые она должна будет немного прийти в себя после всего случившегося. Но ноги словно приросли к полу. Ей надо было услышать, что именно скажет Бакунин по рации... Чтобы занять себя хоть чем-нибудь, девушка принялась возиться с аппаратами - аккуратно складывать шнуры, переключать тумблеры в нейтральное положение - словом, делать все то, чтобы механизмами можно было легко и быстро воспользоваться в случае такой необходимости. Почти машинально совершая несложные движения, Рэй напряженно вслушивалась в то, что происходило за ее спиной.
Raven Adams: Бакунин был лаконичен и не вдавался в подробности, что давало девушке надежду - он не скажет Лайнусу ничего лишнего хотя бы сейчас. Да это было бы, наверное, и не слишком правильно с его стороны, учитывая присутствие посторонних при разговоре - Беа, ее самой... и кто знает, с кем рядом сейчас Бен. Лишние уши никчему. Впрочем, насчет личного разговора Бакунина с Беном "через пару дней" Рэйвен не обольщалась - лидер Других узнает все подробности "чудесного воскрешения". И не потому, что Михаил захочет ей навредить - просто так было принято, лидер должен знать... Но пара свободных дней лучше, чем ничего... Если, конечно, не вмешается Ричард. Последний вопрос Лайнуса заставил девушку похолодеть и едва не выронить из рук провод. Она косо, почти не оборачиваясь, чтобы не привлекать ненужного внимания Бакунина и тем более Беатрис, взглянула на мужчину, словно пытаясь по выражению его лица прочитать возможный ответ. Разум подсказывал - Михаил не скажет ничего лишнего, что могло бы кинуть на нее тень подозрения. Но страх холодными тисками сжал что-то внутри. Не сейчас. Только не сейчас...
полная версия страницы