Форум » Архив игры » Джунгли около лагеря » Ответить
Джунгли около лагеря
Game Master: Участок леса, покрытый в основном молодой порослью, расположенный невдалеке от лагеря выживших. Сюда долетает легкий запах дыма от костров, а также бриз с океана, дразня соленой свежестью близости пляжа. Звуки, доносимые как отсюда в лагерь, так и из лагеря, можно услышать, только если они достаточно громкие (например, выстрел или крик). В остальном это место ничем не отличается от обычных джунглей Острова.
Ответов - 14
Raven Adams: /Джунгли 4/ Казалось, что без человека, опирающегося ей на плечи, и без рюкзака с вещами идти будет легче. В действительности же Рэйвен почти не чувствовала облегчения. Ноги все так же ныли, плечи сводило судорогой, взгляд рассеянно метался по джунглям, словно бы моральный груз давил на нее точно так же, как еще совсем недавно - физический... Только ощущения и инстинкты еще работали, указывая путь и не позволяя заблудиться. В какой-то момент девушке показалось, что до нее донесся едва уловимый запах костра, а чуть позже - почудился океанский бриз. И, вроде, что-то сверкнуло сквозь стволы деревьев и широкие листья... Огонь? Это лагерь выживших в катастрофе? Саид указал верное направление?.. Или у нее уже просто светлые пятна пляшут перед глазами?.. Нетвердой рукой Рэйвен достала из-за пояса пистолет. Конечно, стрелять она не будет, но отчего-то ей казалось, что без этого весомого аргумента ее попросту не станут слушать - сразу заграбастают в плен и будут выпытывать, где находятся Форд, Шепард и Остин. А держа на мушке кого-то из них, она хотя бы сможет высказаться. И если здравый смысл окажется сильнее паранойи, то они пойдут вместе с ней до того места, где девушка оставила Саида и свои вещи... "А если не поверят?" Мурашки скользнули по спине, руки задрожали, и Рэйвен опустила яркий луч света вниз, в траву, опасаясь, что он будет замечен с пляжа. Что ей делать? Что делать, если они не поверят? Ей нужна помощь. Саиду нужна помощь. Но если... она не сможет их убедить, то останется пленницей, а Джарра умрет. Что ей делать?.. Страх сковывал движения, страх мешал рационально мыслить, страх заполнял ее до последней клеточки... "Развернуться и убежать. И постараться помочь Саиду самостоятельно. У меня ничего не получится..."
Noah Lutzger: ...Ее лицо было новым, незнакомым. Увы, в этих краях новое и незнакомое обязательно означало "опасное". Пожалуй, это было первое, что кинулось Лутцгеру в глаза, вместе с отблесками родных костров в двух черных зрачках, блеснувшим корпусом пистолета и вырванной из темноты лучом фонарика женской фигурой, прежде чем этот луч стремительно сменил траекторию, отреагировав на его приближение, и резко полоснул его по глазам. Инстинктивно Лутцгер выбросил ладони перед лицом, пытаясь заслониться от большого белого яркого пятна, будто утягивавшего его веки в складки невидимыми веревочками, из-за которого на него, без всякого сомнения, смотрел не только человек, но и пистолет. Оба - молчаливо, так как просить его поднимать руки, уже и так взметнувшиеся на уровень лица, не было необходимости. - Кто вы? - А главное, сколько вас, зачем пришли, и что мне с этим делать? - голосом, чуть искаженным от усилия, с которым он пытался спрятаться от яркого луча, проговорил Гробовщик. Медленно, стараясь не вызывать лишней агрессии порывистыми движениями, он искал максимально комфортный для сетчатки угол обзора, чтобы разглядеть свою визави, в чьи руки он попал так легкомысленно. Не без самоуничижения Ноа понимал, что, если сейчас ему хочется закрыться от света чуть ли не с головой, то минуту назад он больше походил на мошкару, постоянно снующую вокруг костра там, где ее не мог достать дым. Наверно, Лутцгер повел себя так беспечно, потому что на самом деле всерьез допускал, что свет фонарика в джунглях можешь иметь более мирное объяснение вроде наличия этих электрических радостей жизни на складе, захваченном Саидом и его отрядом, но в большей степени - потому что, скорее всего, его воображение рисовало предполагаемый арабом визит Других как-то иначе: кого-нибудь тихо убьют в джунглях, либо их всех прикончат одновременно, и это будет сработано так ловко, что к карабину вряд ли успеет притронуться хоть одна живая душа, либо ночью их разбудит чей-то крик, и они поймут, что кого-то похищают - как это случилось на другом конце острова, или не разбудит ничего, и, проснувшись утром, выжившие кого-то не досчитаются. Чего Ноа не предвидел - так это того, что жертвой может стать и он сам. То ли Гробовщик настолько отвык беспокоиться за собственную жизнь, то ли, прожив здесь два месяца и не разделив участь тех, кого они уже потеряли, изрядно растерял то ощущение, которое на континенте с отвратительной периодичностью напоминало ему: "плохое случается, Лутцгер. Да, и с тобой тоже" - каждым клиентом, шедшим мимо кассы. Перед его внутренним взором несколько часов назад, когда Джарра раздавал указания, не было картины, где в него целились бы из оружия. Как не было и картины, где его держит на мушке женщина, чей взгляд совершенно не похож на взгляд хозяйки острова. Это взгляд, от которого, несмотря на то, что Ноа зафиксировал его на какую-то долю секунды, все его попытки подсказать ближайшее будущее вдруг показались сомнительными, а желание звать на помощь так и не оформилось в возглас, ибо Гробовщик не почувствовал, что в данный момент эта помощь срочно ему требуется. Любой из Других, явившийся сюда, мог пристрелить его на месте, мог взять в заложники либо для обмена на Алекс, либо с целью выдать ее своим, но не человек с таким отчаянным напряжением в глазах и отрешенностью - не только от этого враждебного лагеря, раскинувшегося в десяти шагах, но вообще от всего.
Raven Adams: Последние несколько десятков шагов, отделявших девушку от светлых огненных пятен на берегу, Рэй так и не преодолела. Стояла, пытаясь отдышаться, собираясь с духом и подбирая рассыпавшиеся на невнятные буквы слова, которые ей предстояло сказать им, чтобы они поверили, чтобы забрали Саида к себе, чтобы воспользовались своими лекарствами, среди которых могло оказаться и то, что ему действительно поможет, а не скудным запасом Рэйвен. У нее шумело в ушах, отчего привычная к джунглям Адамс не сразу поняла, что она уже не одна. Что ее, очевидно, заметили с берега... или просто кто-то проходил мимо. В любом случае - отступать уже некуда. Резко повернувшись, Рэй ослепила подошедшего лучом фонарика, и только тогда рассмотрела, не опуская пистолета, не позволяя разглядеть ее саму, боясь упустить очевидное преимущество и напрягая до предела все органы чувств, чтобы не дать больше никому подкрасться незамеченным. - Кто вы? "Не вооружен". Она внимательно, насколько хватало сил, осматривала стоящего перед ней мужчину, напряженно пытающегося уберечь глаза от луча ее фонарика. Никакого оружия заметно не было - руки свободны, у нее на виду; разве что сзади, за поясом, спрятан пистолет... Ей не видно. И есть ли кто-то еще рядом, она тоже не знает. И... Господи, зачем только она заговорила с Саидом?!.. - Не враг, - она попыталась придать голосу твердость и уверенность, но он предательски срывался, выдавал ее страх, ее нерешительность, ее опасение оказаться в ловушке. А потому она не отводила ни луча фонарика, ни дула пистолета, чтобы если рядом были еще люди, они не спешили действовать, опасаясь, что девушка выстрелит. - Ты с Ошеаника?.. Не опускай руки, держи так, чтобы я их видела. И не вздумай кричать. Наверное, все эти предосторожности, диктуемые лишь ее собственным страхом, могут быть восприняты как угроза, но у Рэйвен не было иного выхода. Если этот мужчина сейчас возьмет контроль над ситуацией в свои руки, у девушки больше не будет шанса уйти после того, как она передаст Саида выжившим. А она хотела попробовать. Очень хотела, несмотря на то, что у нее едва доставало сил стоять, говорить и думать. Она просто обязана постараться уйти, иначе просто попадет из одного плена в другой, и неизвестно, какой из двух вариантов для нее хуже...
Noah Lutzger: Не враг, нет?.. Звучит не слишком убедительно с моей стороны, - подумал Лутцгер настороженно, чуя, как холодный ствол целится ему в голову. Было ли ему страшно? Ноа сам хотел бы получить адекватный ответ на этот вопрос. Приказы, отдаваемые под дулом пистолета, приводили его в оцепенение, но страх остался лежать у него на столе в офисе в Лос-Анджелесе в виде "Беретты", которую ему демонстрировал Хиббс, в виде образа, бесконечно отдаленного от этого острова не только на огромное расстояние, но и во времени. Тринадцать лет и тысячи километров, а Ноа все еще чувствует неприятное, щекочущее, ни с чем не сравнимое покалывание у основания черепа, будто он кот, которого гладят против шерсти. Хиббс забрал пистолет с собой, а оно осталось, словно чистый и заметный след в форме предмета на столешнице, как если бы она была покрыта слоем пыли, который не так-то просто смахнуть рукой или моющими средствами. Который никак не стереть из сознания Лутцгера и не заставить перестать напоминать о себе - Хиббсу даже не нужно было предъявлять аргумент при каждой встрече: Гробовщик помнил. Гробовщик выполнял. Только страха больше не осталось, лишь это напоминание, что он где-то рядом и возьмется за Ноа по-настоящему, стоит ему только где-нибудь просчитаться или схитрить. И этот страх как ожидание смерти будет изводить его, пока за ним не придут и не покончат с этим. ...Тогда сам факт угрозы ударил по его нервам так, что довел реакцию Лутцгера на направленное на него оружие практически до рефлекса, спокойного, полубессознательного, безошибочного, решающего, что любой ценой необходимо сохранить свою жизнь, которая не сильно кому и нужна. Может быть, Ноа не закричал поэтому и вместо этого спокойно проговорил: - Тогда перестаньте светить мне в лицо, пожалуйста. И хорошо бы, если бы, когда ко мне вернется зрение, пистолета я тоже не увидел. Но это вряд ли, так ведь? По крайней мере, пока вы решаете, что со мной делать, потому что я, ясное дело, сильно помешал вашим планам. Если бы она убрала оружие, он бы, возможно, ей сразу поверил. Если бы она не дергала за ниточки, они бы договорились еще быстрее. Если бы она опустила сейчас пистолет, у Лутцгера бы появилось нечто большее, чем просто вера в то, что незнакомка не станет стрелять, потому что не захочет привлекать внимание... К кому? Есть ли поблизости еще те, кого Рэйвен не хочет выдавать его криками, на которые сюда сбегутся выжившие и сравняют силы? Или она совсем одна и боится разоблачения и неравной борьбы, в которой у нее просто не хватит патронов на всех? Поэтому у нее так подрагивает голос? Развивая эту мысль, Ноа попытался оглядеться, повернув голову в сторону от слепящего луча, и на секунду прислушаться. Шелест листьев, темнота и разноцветные пятна на ее фоне у него перед глазами, мигающие при моргании, как новогодняя гирлянда. - Да, - односложно ответил Лутцгер на вопрос, опустив голову, чтобы спрятаться от источника света. Тон его голоса, наверно. оказался даже ниже, чем его просили, а напряжение было выдано лишь в поспешности, с которой Ноа, не дожидаясь, пока ему раскроют карты или хотя бы намекнут, спросил: - Что вам нужно? Получить ответ на вопрос. Взвесить возможный вред. Выйти из-под прицела и избавиться от груза на загривке, вымести из себя то пыльное чувство, не вызывающее никакой теплой ностальгии по жизни на материке, а сковывающее, подстегивающее желание скорее согласиться на что угодно, лишь бы воспользоваться возможностью вздохнуть свободно. Этим отработанным годами алгоритмом Ноа и пользовался, вот только не знал, удастся ли ему поймать и удержать ощущение свободы на этот раз.
Raven Adams: Чем она лучше Других? Бена Лайнуса? Саида?.. Чем лучше, когда стоит вот так, держа человека на мушке и ослепляя его лучом фонарика, пытаясь полностью контролировать ситуацию?.. Чем лучше, если все, что ее удерживает от убийства - это страх за свои спокойные дни и ночи? Страх бесконечно слышать в голове чужой стон, обвиняющий ее, неумолкающий. Страх, который, может, даже не имеет под собой серьезного обоснования, но который мучает ее уже два года. С тех пор, как вернулся дар. С того самого момента, как к ней вернулась правда - о том, кто она, что с ней было, почему она жива, в то время как практически вся Дхарма мертва. И те, кто выжили, уже не имеют права называться так. А она... имеет? Два года жизни между двух миров. Как же она устала... А время шло, слизывалось бесследно, как песок набегавшими на берег волнами, и каждая минута промедления уже могла грозить гибелью того, кого Адамс вознамерилась спасти, несмотря на все остальное. Даже на страх оказаться в плену. Даже на свою собственную жизнь. Рэйвен дрогнувшей рукой отвела луч фонарика от лица мужчины, опустила его чуть ниже... Хотела убрать совсем, скользнуть светом по кустам вокруг (он ведь не скажет, если не один, ни за что не скажет), но в последний момент передумала. Если у него сзади, за поясом, ствол, ему хватит времени достать его и выстрелить, пока она скользит глазами по кустам, а она не может этого допустить и позволить ему заполучить контроль над ситуацией... Несмотря на то, что, быть может, ее смерть сейчас была бы лучшим вариантом из возможных. - Повернись, - игнорируя вопрос, девушка сделала движение кистью руки, в которой был зажат пистолет, не выпуская Лутцгера из прицела. - Повернись вокруг себя. Мужчина подчинился, не дожидаясь второго и более жесткого требования, хотя Рэйвен уже была готова повторить это приказным тоном. Чуть подрагивающий от нетвердости ее рук луч фонарика скользил по боку, а затем и по спине Гробовщика, когда девушка внезапно опять заговорила. - Подними футболку. Я должна знать, что у тебя нет оружия, - свободно выправленная из-за пояса футболка прикрывала ремень... и была способна с легкостью прикрыть и ствол пистолета. Адамс не могла рисковать. Просто не могла. Свет выхватил полоску тела над поясом брюк, когда Лутцгер вновь подчинился. Рэй внимательным, цепким взглядом скользила по его коже, пытаясь не уплыть в туман бесконечной усталости, застилавшей ей глаза, словно бы могла пропустить спрятанный пистолет, словно бы простого беглого осмотра не достаточно. Еще несколько секунд, за которые девушка очертила вокруг себя световой круг, пытаясь вырвать из контекста подступающих джунглей что-то чужое, инородное, человеческое... Не увидела. Не смогла. Не зацепился взгляд ни за что больше... Они одни. Либо Адамс окончательно теряет хватку. Либо просто измотана настолько, что даже инстинкт выживания готов отключиться в любой момент. - Помощь, - наконец, ответила Рэйвен на его вопрос. Луч фонарика, словно бы тоже уставший и будучи не в состоянии светить прямо, падал куда-то под ноги Лутцгеру, но дуло пистолета все также, чуть подрагивая, было направлено ему в грудь. - Я случайно нашла одного из ваших. Саида Джарру. У него сотрясение мозга и большая ссадина на голове. Я пыталась довести его до пляжа, но не смогла. Вы должны забрать его. Ему нужна помощь. "Что мне делать, если он не поверит? Что мне делать?.." Рэйвен напряженно смотрела на мужчину, пытаясь определить по взгляду, позе, выражению глаз - верит ли? Пойдет ли вместе с ней, Другой, в темные джунгли? Не посчитает ли ее слова очередной ловушкой хозяев острова?.. А смогла бы поверить она сама на его месте?..
Noah Lutzger: Возражать бесполезно. Наслаждаясь коротким облегчением для ноющих глаз, Лутцгер, стоя к лагерю лицом, приподнял футболку, и что-то в собственном жесте показалось ему даже комичным, хоть ситуация и была отчасти унизительной. Еще бы раздеться приказала. - Ноа прекрасно понимал необходимость предосторожностей, однако все же проворчал это про себя сквозь легкое смущение и чувство, как ледяное присутствие пистолета надавило ему на затылок еще сильнее, ощущалось спиной живее, острее, тверже и холоднее, неотвратимее и более оцепеняюще, чувство, от которого он и пытался абстрагироваться с помощью этой иронии. Но основная ирония заключалась в том, что полностью одетым Лутцгер себя тоже уже не чувствовал с того момента, когда хваткий и настойчивый взгляд незнакомки уперся ему в поясницу, словно зонд, берущий пробу костного мозга, как будто не Ноа сам отодвинул от своего тела мятую хлопчатобумажную ткань, а Рэйвен сделала это собственноручно, неспешно и изучающе, то ли взглядом, то ли дулом пистолета, вот только не нашла ничего, что бы ее заинтересовало. Нет у меня ничего. Ни оружия, ни ботинок, ни мозгов, - замыкая поворот на сто восемьдесят градусов, подтвердил Лутцгер мысленно, все еще не прощая себе то, как легко он попал в переделку. Когда Ноа встретился с пистолетом лицом к лицу, тянущее ощущение, перебегавшее с одного позвонка на другой смутным предчувствием, как огоньки на неоновой вывеске, начало ослабевать. Угроза больше не тяготила его абстрактной, давлеющей над разумом и раскатывающей в блин психику паранойей, она стала материальной, осязаемой, реальной, не плодом его вполне закономерных ожиданий, подкрепленных застарелым страхом. Как ни странно, это придавало определенной уверенности - по крайней мере, стало понятно, с чем бороться. И Гробовщик расслабился ровно до такой степени, чтобы позволить себе шелохнуться и потереть уставшие глаза - блики все маячили у него на сетчатке, мешая полноценно фокусироваться на предметах, но черный ствол неизменно оставался в поле его зрения, как отрезвляющий фактор, который в нужный момент заставит его мозг рассуждать, а не впасть в анабиоз так же покорно, как он сейчас выполняет приказы Рэйвен. Знать, из какой марки оружия в тебя целятся, видеть подрагивающую руку, держащую его, все же не так отупляет, как улавливать опасность шестым чувством, ощущать в груди фантомную проекцию пули и входного отверстия с темным мокрым пятном вокруг. Хотя, пожалуй, марку Ноа в полутьме не определил, зато разглядел руку, оценил силу, с которой пальцы девушки надавливали на корпус, почему-то представив рукопожатие. Незнакомка показалась ему не менее напряженной, чем он сам, а значит, надо быть осторожнее, - отметил Лутцгер без лишней нервозности, но это его железное спокойствие в следующую секунду было варварски порушено, только не нажатием курка, а удивлением, и наповал. - Саид? Где? Как? - только и воскликнул он, резко отняв пальцы от переносицы и вскинув голову. Сложно сказать, чего от Других Ноа ожидал услышать меньше - наверное, то, что они по доброте душевной скажут ему, где Уолт. Но что бы это ни было, как бы это ни было невероятно, негласная техника безопасности, принятая в их лагере, подсказывала ему: доверять нельзя. Лутцгер испытующе посмотрел на Рэйвен, и подозрения в его взгляде хватило бы, чтобы противостоять пистолету, в то время как в памяти отчетливо всплыло очевидное отсутствие Джарры на пляже - Локк и Алекс все еще были там. Они, вероятно, ждали его. Значит, Саид мог пойти куда-то один, оставив отряд в лагере. Но зачем?.. Ладно, об этом позже... Значит, она может говорить правду. Но этого просто не может быть. С каких пор спасение Саида Джарры у них называется "помощь"?!
Raven Adams: Держать его на мушке было проще, когда он не видел пистолета напрямую. Когда, ослепленный лучом фонарика, он пытался защитить от яркого света собственные глаза и, наверняка, догадывался об оружии, но не смотрел на нее - на Рэйвен - взглядом того, кто уже примеряет на себя ощущение пули в грудине, разрывающей внутренние органы и стремящейся покинуть тело, пронзить спину и вырваться на свободу. Когда тот, в кого ты целишься, смотрит тебе прямо в глаза, нужно иметь серьезную выдержку, чтобы не отвести пистолет. Была ли она у Рэй?.. - Я не знаю, как, - голос нетерпеливо дрогнул. Откуда ей знать, что с ним случилось? Откуда знать, как не от него самого?.. Полумертвого и пробиравшегося сквозь междумирье. Но об этом мужчина, стоящий напротив с поднятыми руками, не узнает. - Я нашла его в яме, которая осталась от взрыва "Лебедя". Случайно нашла. Наверное, он упал туда, не знаю. Неужели ты думаешь, я бы пришла сюда, если бы сама его столкнула?! Последние слова прозвучали отчаянно, обреченно, почти истерично, и Рэй осеклась, сделала глубокий вдох и замолчала, задержав дыхание. Рука с направленным пистолетом дрожала все сильнее. Сложно просить помощи у человека, в котором не уверена настолько, что приходится держать его на мушке. Сложно просить помощи у человека, который стоит перед тобой в темном лесу босиком, безоружный и двигающийся по твоей указке, но ты боишься отвести дуло оружия, потому что, черт возьми, он сильнее тебя. И все, что у тебя есть - это преимущество иллюзии, обмана, потому что он не знает, что ты не способна убить. И потому - подчиняется. - Он умер бы в этой яме, - голос Рэйвен звучит глухо, сдавленно, бессильно. - Я вытащила его оттуда. Я вела его сюда, к вам в лагерь. Но он потерял сознание. Мне пришлось оставить его. Тут недалеко, - она качнула головой в направлении, откуда пришла. Она качнула головой, ненадолго выпустив мужчину из фокуса взгляда. Она качнула головой, будто давая ему возможность действовать, если бы он только захотел. Подскочить к ней, выбить оружие из подрагивающих неверных пальцев, заломить руки за спину и повести ее в лагерь как пленницу. Очередную пленницу, которую можно пытать, можно убить, а можно и обменять на кого-то из тех, кто сейчас остался на "Гидре". Идиотка... Рэйвен резко обернулась к нему, тверже перехватив рукоять пистолета, резанула взглядом как ножом, готовая бороться, готовая выстрелить... нет, не в грудь. В ногу. Или руку. Так, чтобы его спасли потом, конечно. Но чтобы она могла убежать. Но... что дальше?..
Noah Lutzger: Я или Саид? - подумал Гробовщик, слушая историю Рэйвен. Не пойти - риск потерять Саида. Если он действительно лежит в джунглях без сознания, он в опасности. И случись с ним что, виноват буду я, потому что пока об этом не знает ни одна живая душа, - рассудил Лутцгер мрачно. - Нет, серьезно, что будет, если я откажусь? - Взгляд Ноа снова многозначительно упал на дуло пистолета. По сравнению с арсеналом его совести оно казалось просто детской игрушкой. Пойти - риск попасть в ловушку, может быть, в еще более безвыходную, чем та, в которой Лутцгер находится в данный момент. Во всяком случае, есть вещи даже пострашнее смерти, и сейчас внутренний голос Ноа напоминает ему, как ему хотелось иметь собственную волю в течение тринадцати лет, умоляет его бороться за свободу, которую ему некуда девать, и которой не будет у него в плену. Впрочем, если Рэйвен не перестанет в него целиться, это и будет значить, что он пленник. В плену, чтобы спасти собственного товарища - никогда бы не подумал, что так все повернется. Справедливо ли это, когда Ноа понимает, что для Других ложь о Саиде уж слишком неосмотрительна? Когда он знает, что у Рэйвен нет никакой гарантии, что Лутцгер не видел араба только что на пляже, а значит, она действительно его видела? Справедливо ли это, когда он убежден, что, если бы его хотели похитить, его бы давно уже скрутили по рукам и ногам - рассказывали, что на другой стороне острова этот метод прекрасно работал, так зачем все усложнять сказками про раненого друга? Возможно, эта логика и навязана его совестью, твердящий "а вдруг?" и красноречиво описывающей, какая помойка у Лутцгера будет в душе, если Саид пострадает, но он заключил методом от противного, что Джарра там, а значит, Рэйвен лучше убрать пистолет. Не совсем уверенный в том, что сейчас будет делать, Ноа сделал осторожный шаг навстречу, но даже на него отвлекшаяся на секунду девушка отреагировала, резко перехватив оружие в руках. Как будто волна страха поднялась от этого движения, и вибрация от нее дошла до Лутцгера, сказав ему, что Рэйвен одна, что, скорее всего, некому прийти ей на помощь, вздумай пленник сейчас напасть, и как девушка на самом деле этого боится. Или чего-то другого?.. А должна? - спросил Гробовщик сам себя. - Не думаю. По крайней мере после того, как перестанет угрожать моей жизни - нет. Потому что я сильнее. На мгновение ему стало жаль ее, ровно настолько, чтобы возненавидеть себя за то, что, подспудно ощущая этот ее страх - в голосе, жестах, дрожащих пальцах, сам глупо осмелел до такой степени, что намеревался протянуть руку и опустить пистолет. Нелепая поза, нелепый способ показать, что бояться его нет причин. Не успел, не дотянулся, встал столбом и без команды поднял руки, понимая, что только вызвал еще большее недоверие, чем прежде. - Я просто хотел сказать, что, поскольку я вам верю и пойду с вами по доброй воле, потому что речь идет о нашем человеке, - произнес Лутцгер со спокойной расстановкой, глядя Рэйвен прямо в глаза и медленно опуская руки, - это не потребуется, - закончил он, указав на пистолет. Пистолет и палец. Хороша дуэль. Дуэль бессмысленная и отнимающая время, опасная, грозящая дернуть натянутые нервы Рэйвен как тугую тетиву. Бесполезно сейчас идти на принцип, потому что Лутцгер знал - под прицелом или нет, он все равно пойдет. Потому что очередную неосмотрительность и необдуманный риск он себе еще простит, а вот то, что Саид останется в джунглях в качестве корма для кабанов - никогда. - Как далеко? - спросил Ноа с готовностью, незаметно перемявшись с ноги на ногу, щупая колючую лесную подстилку. Расстояние для его босых ступней имело значение.
Raven Adams: Она слушала и смотрела напряженно, недоверчиво, словно загнанный в тупик зверь, которому уже нечего терять кроме собственной жизни, который следит за каждым шагом возможного врага напротив, готовый броситься на первое же неосторожное движение. И хуже всего было то, что Рэйвен слабо понимала, что именно нужно сказать или сделать этому человеку, чтобы она убрала пистолет. Не опустила, будучи начеку и в любой момент готовая вновь вскинуть руку вверх, чтобы на траектории полета пули опять оказалась какая-то часть его тела, а вообще убрать, заткнуть за пояс на предохранителе и расслабиться - хотя бы сейчас и ненадолго, хотя бы поверив, что он просто заберет Саида и отстанет от нее. Когда Лутцгер поднял руку, указывая на оружие, палец девушки напряженно вжался в курок... еще мгновение - и ей не хватило бы показного спокойствия, не хватило бы сил и выносливости выдержать, и выстрел взорвал бы пространство, и... И этот мужчина повалился бы на землю с простреленной ногой, а с пляжа сбежались люди, и тогда Саид Джарра бы умер в двадцати минутах ходьбы от лагеря своих, потому что получившие новую игрушку выжившие не стали бы ее слушать, и верить ей не стали бы тоже. Рэйвен не выстрелила. Просто смерила мужчину взглядом, словно возводя незримую стену между ними. - Ближе не подходи, - глухо сказала она. И добавила так же глухо, но очень четко и жестко. - Если подойдешь - я тебе ногу прострелю, - прострелит, пусть он даже не сомневается. Ее нервы тоже как взведенный курок, которому достаточно лишь повода, чтобы сорваться. Одного-единственного движения. Или неверного шага. У Рэйвен нет больше сил теряться в догадках, нет сил думать и оценивать, нет сил договариваться и решать... У нее есть только инстинкт, инстинкт самосохранения, доведенный до абсурда в этих нечеловеческих условиях, где она - пленница умирающего палача, пленница босого и безоружного человека, пленница самой себя. И, черт возьми, она выстрелит. Даже если потом пожалеет. - Помни об этом, - Адамс опустила пистолет вниз и ей как будто стало чуть легче дышать, хотя глаза все так же напряженно оценивали расстояние между ней и мужчиной с пляжа. - До того места, где я оставила Саида, километра два, - произнесла Рэй немного помолчав, чтобы примерно определить пройденный налегке путь. - Может, чуть меньше, - она подняла руку с фонариком и отвела с лица выбившуюся прядь, луч света лизнул босые ноги Лутцгера, а потом на мгновение выхватил из темноты ее усталое лицо с пятнами крови на лбу. Девушка подняла на Гробовщика немного растерянный взгляд и твердо качнула головой. - Я не позволю тебе вернуться на пляж за обувью. Пойдешь так. - "Потому что если я отпущу тебя в лагерь, ты вернешься не один. Я не буду рисковать. И доверять тебе не собираюсь... даже если ты мне веришь." Скепсис, прозвучавший в последнем мысленном предложении, осел горьким комом в горле. Интересно, этот мужчина всерьез думает, что она примет сказанное им за правду? Примет за правду его слова о том, что он ей верит?.. Или это Адамс, измученная долгим переходом по джунглям, бесконечным сегодняшним днем, терзаемая разрывавшими ее противоречиями и страхом, выглядит настолько наивной, что ей в лицо можно бросать такую очевидную чушь?.. - Идем, - коротко и твердо бросила девушка, качнув головой в сторону джунглей - из-за последних мыслей получилось намного жесче, чем она хотела. Не просьба, приказ.
Noah Lutzger: Лутцгер проследил за тем, как рука девушки, удерживающая курок, опускается, поднял на Рэйвен глаза, когда дуло пистолета зафиксировалось перпендикулярно земле, скрестил руки на груди и почувствовал себя гораздо спокойнее. - Спасибо. - Ноа постарался произнести это таким тоном, чтобы это не прозвучало ехидным ответом на суровое обещание прострелить ногу, исключая вероятность какой бы то ни было иронии и мягко утверждая: он имел в виду то, что сказал, и шутить с вооруженной незнакомкой и тем более - пострадавшим товарищем не собирается, по-прежнему готов слушаться, уважает необходимость предосторожностей со стороны Рэйвен и не планирует настаивать на том, чтобы она убрала оружие совсем, как бы ему этого ни хотелось. Каким бы нерасполагающим ни было сейчас мое лицо. Впрочем, оно-то сейчас играет гораздо меньшую роль, чем мускулы и наличие голоса. Его отец говаривал, что невозможно завоевать доверие человека, не давая взамен того же. Она не уберет пистолет за пояс, пока Лутцгер не искоренит в себе до самого основания любые намеки на подозрение, что никакого Саида в указанном направлении нет, и это очередной фокус вроде спрятанной возле острова подводной лодки. И эти сомнения видны на его оттененном бликами озадаченном лице как боевая раскраска и в его закрытой позе, Ноа уверен, что подобные вещи даже такой изможденный взгляд, как сейчас у Рэйвен, видит насквозь. Видит даже степень вероятности, которую Лутцгер приписывает правде и лжи: девяносто против десяти. И страх Рэйвен, что он нападет, стоит ей только перестать стискивать оружие в пальцах, ее недоверие как раз вписывается для него в эту десятку, как и требование не приближаться. Или больше? На самом деле - ноль целых ноль десятых. - Я не собираюсь причинять вам боль, - спокойно проговорил Лутцгер, осторожно ступая по зеленому ковру в направлении, указанном девушкой, и строго держа дистанцию в подтверждение своих слов. Он не нападет, пока она одна. Пока она усталая, испуганная, печальная женщина со спутанными черными волосами и темноватой линией на лбу, которая кажется пятном крови или грязи, пока она мечется между страхом перед ним, затаенным признанием того, что она слабее, и - что там побудило Рэйвен помогать Саиду? - чувством долга, состраданием, честью, непонятным Ноа корыстным расчетом, человеческой необходимостью? Пока она реагирует на его небольшие просьбы и не переступает черту дальше уже содеянного, не пытается или не может заставить его дрожать, пока у Лутцгера нет существенных доказательств ее лжи, и, в конце концов, пока они одни, один на один, голые руки и пистолет, она может считать, что с ним в безопасности. По крайней мере до тех пор, когда они дойдут до Саида. Или не дойдут. Он позволяет Рэйвен пропустить себя вперед, и почему-то именно отказ дать ему обуться заставляет Лутцгера споткнуться, потому что он неудачно наступил на что-то колючее. Ноа прикрыл глаза и глубоко втянул носом воздух, скрывая легкое раздражение. Нет, он и не надеялся, что ему позволят вернуться в лагерь и надеть что-нибудь на ноги, несмотря на то, что в намерения Лутцгера только это и входило - пойти в лагерь, переобуться и вернуться обратно; просто, когда эта часть их уговора была в одностороннем порядке озвучена, он почувствовал, будто в этой дуэли он стрелял и промазал, хоть и понимая, что для Рэйвен отпустить его было бы равносильно тому, как если бы она сейчас бросила пистолет наземь, не дожидаясь его просьб, передавая ему власть над ситуацией, где Ноа вообще не уполномочен был что-либо просить. Но все же решил попытаться. - Не могли бы вы тогда светить прямо передо мной, чтоб я ни на что не напоролся? - обернулся он к Рэйвен, и на его чуть искаженной болью физиономии проступила полуулыбка. По его скованной манере, наверно, можно было подумать, что пули он боится куда меньше, чем инфекции через исколотые конечности. Хотя антибиотиков в лагере не наблюдалось ни для серьезного ранения, ни для царапины. - Будь я в ботинках, дошли бы быстрее, - заметил Лутцгер как бы между прочим, скорее, для поддержания беседы, чем для того, чтобы сделать поход более комфортным для себя. /Джунгли 4/
Raven Adams: - Я не собираюсь причинять вам боль. Наверняка и Саид, будучи в таком же зависимом положении, стал бы утверждать то же самое. Правдоподобно искренним тоном и с напускным спокойствием на лице, пытаясь передать это же миролюбивое спокойствие и тому, кто напротив... Только до того момента, как у него появилась бы всерьез возможность взять ситуацию в свои руки, одержать верх, отобрать оружие, стать, наконец, тем, кем он действительно является. И тогда уже - не слушать слова, которые сам говорил совсем недавно... Почему-то в положении жертвы все одинаковы, честны, абсолютно не агрессивны и стремятся уладить дело миром. Рэйвен знает это очень хорошо. Потому что Другие - ведут себя так же... Одинаковые. Все они одинаковые. И люди с пляжа, и жители острова, и даже те, кого она не слишком ясно помнит, но предпочитает считать "своими" - Дхарма. Все одинаковые, когда чувствуют возможную траекторию полета пули, пронзающую тело. Все одинаковые по ту и по эту сторону... И только Рэйвен нет места ни там, ни здесь. Она чуть нахмурилась - скептически и неприязненно, на миг поджала губы. Не верит и не поверит, но ей все равно. Каким бы ни был этот человек, которого она тоже определенно видела на фото в стопке досье (память включилась неохотно, но все же выдала ей короткий момент, когда Рэйвен торопливо просматривала по верхам оставленные Пиккетом бумаги, пока не наткнулась на информацию о Саиде), каким бы ни был за пределами ситуации, когда не выпущенная пуля надевает на его лицо стандартную маску страха и пацифизма, для нее это не имеет ровным счетом никакого значения. И ей было бы проще и легче, если бы он не пытался сделать вид, что эта маска - и есть его истинная суть. Вежливость и покорность - качества, которые человек с легкостью приобретает, едва его хрупкая жизнь оказывается во власти черного и опасного дула оружия, зажатого в чужой руке. - Не могли бы вы тогда светить прямо передо мной, чтоб я ни на что не напоролся? Девушка кивнула, чуть помедлив, и направила луч света перед Лутцгером, убыстряя шаг и двигаясь немного в стороне и позади него на безопасном расстоянии, все так же крепко держа в руке гладкий черный ствол пистолета. В конце концов, скорость и относительная безопасность их перехода была и в ее интересах тоже, а рассеивающийся свет выхватывал из мрака леса почти всю его фигуру - пусть не четко, пусть в сумерках терялись все нюансы, но ей были видны его руки, его движения, и она успеет среагировать, вздумай он подобрать с земли палку или камень, чтобы сопротивляться. - Будь я в ботинках, дошли бы быстрее. - Скорость нужна тебе и твоему другу, - холодно возразила Рэйвен. - Если он умрет из-за того, что тебе жалко посадить пару лишних заноз, это твоя проблема, не моя. Не ее - четко абстрагироваться внешне, что ей нет никакого дела до того, жив Джарра, или уже скончался от ее неверных решений и от нерасторопности этого мужчины со старательно-вежливым голосом. Пусть он хорошо, хорошо, хорошо это понимает - у нее нет никакой личной заинтересованности. Она помогает только потому, что не может не помочь человеку в беде, пусть даже волей ситуации они враги. Никакой личной выгоды, она просто случайно наткнулась на Саида и не смогла хладнокровно пройти мимо. И теперь пришла в их лагерь за помощью для него, пришла, несмотря на явную для себя опасность, пришла сказать, чтобы забрали его и помогли ему... Пусть он считает ее неравнодушной, не способной сознательно обрести человека на смерть - даже такого человека, как Саид Джарра. Пусть поймет, что Другие не ставят себе целью вырезать всех пляжников поголовно. По крайней мере, Рэй Адамс. /Джунгли 4/
Noah Lutzger: - Спасибо, - негромко ответил Лутцгер, снова тоном человека, который полностью оценил внимание к своей просьбе, и собственная искренность его позабавила. Эта женщина пять минут назад держала его на мушке, слепила глаза фонарем, угрожала прострелить ему ногу, относилась к нему как к врагу, как ни поверни эту ситуацию, где, по ее словам, их должна была объединять общая цель, а он уже не в первый раз говорит ей "спасибо", искренне испытывая благодарность за то, что встреча с Другими могла обернуться для Ноа и чем-то более неприятным, чем вот такая, с виду мирная прогулка по лесу. Он благодарил ее за то, что она не животное, как Рэйвен с готовностью назвала бы Анна-Люсия. Он благодарил ее за уважение к себе как к пленнику и за тот узкий радиус доверия, который Рэйвен ему оставляла. За то, что она, как бы решительно ни грозилась изувечить его и обороняться, оставалась человеком и относилась к Лутцгеру как к человеку, насколько позволяли разумные предосторожности. Он благодарит ее за то, что в этом они, казалось, находились на равных. В этом они были одинаковыми. Гробовщик благодарил девушку даже не за свет фонарика, который навряд ли мог намного сократить увечья для его босых ног - Рэйвен ускорила темп, и, чтобы спутнице не пришлось подталкивать его в спину или наступать Ноа на пятки, тот постарался выдержать его, естественно, не успевая как следует выбрать место, куда поставить ступню каждый раз. Отчасти Лутцгер благодарил Рэйвен за то, что более яркое освещение поможет ему вовремя заметить какую-нибудь местную жалящую живность, которая уж точно не будет снисходительно прощать ему голые ноги и опускать оружие по его просьбе - идти на уступки, на которые способен только человек по отношению к человеку, пускай и заставив себя делать это, видя свою только ему одному известную выгоду, потому что бескорыстность и самоотверженность тоже где-то заканчиваются, даже у женщины, поставившей для себя первой целью спасти человека из вражеского лагеря. И граница их пролегает здесь - в том месте, где Рэйвен недвусмысленно напоминает впереди идущему о том, на ком лежит вся ответственность за промедление, и что она не собирается рисковать, чтобы он избежал своих ошибок, что, по сути, ей должно быть все равно, и информация, которую Ноа только что получил, вообще могла не попасть к нему в руки. И как бы это ни кололо Лутцгеру совесть - она права. А еще она права в том, что скорость нужна и ей тоже - чтобы быстрее выполнить задуманное и уйти из зоны, где оба врага - беспомощный и тот, что еще должен будет ей одно "спасибо" за то, что Рэйвен делает - могли бы достать ее, потому что дистанция, которую они с Ноа договорились сохранять, не сможет долго сдерживать натиск любопытства и подозрения. Можно долго притворяться, что не ждешь с нетерпением, когда все это закончится. Но я знаю, что вы ждете. Скорость нужна нам всем: вам, голове Саида и моей совести, для которой сойдет и откровение, что никакого Саида там нет. - А что нужно вам? - спросил Лутцгер задумчиво, будто бы и не обращаясь к девушке. Я не верю, что вам все равно, - слышалось между звуками. - не должно быть все равно. Ответа Гробовщик не дождался. Что-то заставило его приостановиться и обернуться, то ли чтобы посмотреть Рэйвен в глаза и не чувствовать ее взгляда по всему позвоночнику, на руках на затылке, сбить ощущение, что она заметила, как он повернул голову, еще за мгновение до того, как Лутцгер пошевелился; то ли чтобы посмотреть, куда улетело его спокойное "спасибо"; то ли чтобы показать, что да, он задал вопрос вполне серьезно, и ответ не помешал бы; то ли чтобы удостовериться, что, пока его ноги изучают ландшафт, на Ноа опять смотрит пистолет. Он смотрел в землю. А Лутцгер, еще мысленно проговаривая за это очередное "спасибо", смотрел на кровь, темноватыми разводами покрывающую руку девушки, держащую фонарик. В рассеянном свете он не смог точно определить, где, взбираясь вверх по запястью, пятна заканчиваются, и где источник кровотечения. - Вы ранены? - не без участия вырвалось у Лутцгера, и он быстро поднял глаза на лицо спутницы, пытаясь найти на нем тень боли, тень борьбы с нею, тень правды, которая намекнула бы, что Рэйвен чем-то пожертвовала, спускаясь в котлован на месте бункера "Лебедь", а значит, все это происходило на самом деле. /Джунгли 4/
Taylor McHurthey: /Палатки/ Тейлор быстро шел по ночным джунглям. Освещая факелом дорогу, он успевал осматривать почти каждое растение, чем-то напоминающее ему эквалипт. Часто спотыкаясь, парень шел по уже протоптанной тропе. Его волновало только одно. Он никогда не бывал в джунглях, кроме как момента переселения в пещеры. Дальше нескольких метров от лагеря он почти никогда не ходил. Тем более сейчас ночь, и путь назад будет найти трудно. Поэтому Тейлор старался не уходить слишком далеко. Но в такой темноте трудно было понять куда ты идешь. Неожиданно парень споткнулся об какой-то камень, лежащий на тропе. Резко упав на землю, он выронил из рук факел. Приподняв голову, Тейлор увидел тот самый, нужный ему эквалипт. Да, он не был уверен в этом на сто процентов, так как не был профессионалом в этом деле. Не замечая того, что факел начинал тухнуть, парень быстро сорвал все, что росло на земле и сунул всю траву в свой рюкзак. Тейлор поднялся с земли и перевел взгляд на факел, уже потухший и пускающий раскаленные искры. Ну вот...отлично! - пронеслось в голове у парня, когда он осматривал уже ненужную палку. Откинув её в сторону, Тейлор огляделся по сторонам. Кругом была кромешная темнота и просто ужасная и подозрительная тишина. - Так... как там. Надо найти путь, откуда пришел и идти по нему... - вслух вспоминал слова своего отца Тейлор, оглядываясь по сторонам. Но тщетно. Кругом были одни джунгли. Парень стоял на месте. - Черт! - сорвалось у Тейлора, и он рынулся сквозь кромешную темноту. Парень отлично знал, что так можно ещё дальше уйти от лагеря. Но это критическая ситуация. А вдруг Бун не найдет эквалипт? Что будет с Шеннон, если я не успею? И что делать? - проносилось в голове у Тейлора, как неожиданно в дали послышался женский голос. Тейлор резко затормозил и оглянулся по сторонам. Это ещё что? Крик повторился. Парень оглядывался по сторонам, пытаясь осмотреться и прислушаться. И действительно, где то вблизи был слышен звук воды. Есть!... - подумал Тейлор, представляя сейчас как быстро он принесет Шеннон лекарство и поможет ей. Но судьба сказала "не так быстро..."
Game Master: Бун шагал уверенно по джунглям, преодолевая темноту и непроходимые заросли. Да, наверное, ты действительно можешь сделать всё угодно для любимого человека. У парня даже в голове не было мысли об усталости. Он уже не раздражался. Целью было лишь спасение сестры, а что там до мелочей... какая разница. Бун чувствовал себя сейчас, именно сейчас нужным. И необходимым. Это для него ведь очередная проверка. Препятствие и испытание. И вся суть не в том, что его надо преодолеть, а в том, чтобы не сходить с ума, а размышлять здраво. Только вот с Шеннон у него это получалось очень и очень сложно. - Лишь бы успеть, лишь бы... Парень крепко держал в руках факел и смотрел по сторонам в поисках эвкалиптового дерева. - Надо было спросить у Сун прежде чем идти. Она точно знает где искать... Бун сомневался, куда именно идти, но почему-то все равно не сбавлял шаг и не давал себе остановиться. Джунгли становились всё гуще и темнее. Парень прошел мимо какого-то дерева, потом еще одного и только потом почувствовал этот резкий запах ментола. Так, не теряя ни минуты, Бун принялся одной рукой срывать листья. Как только он понял, что, возможно, уже хватит, парень, как ошпаренный, побежал назад. /Палатки/
полная версия страницы