Форум » Архив игры » Станция "Гидра". Джунгли » Ответить

Станция "Гидра". Джунгли

Game Master: Небольшой участок леса, со всех сторон ограниченный то зданиями станции, то океаном. Высокие деревья, с которых спускаются лианы, пышные многолиственные зеленые кусты, сочная трава под ногами. Мало кто знает, что на одной из полянок сделано незаметное для посторонних глаз убежище - под "сеткой" из веток, к которым привязаны пучки травы, вырыта небольшая яма, в которой может поместиться несколько человек.

Ответов - 98, стр: 1 2 3 All

Benjamin Linus: Ответ Ричарда заставил Лайнуса едва ли не поперхнуться. Его дочь, конечно, та еще оторва, но чтобы так... --Алекс... что? - машинально и удивленно переспросил Бен, и тут же продолжил сам, не дав Алперту вставить и слова. - Нет-нет, не повторяй, я понял. Мужчина замолчал ненадолго, прокручивая в голове ситуацию. Если Алекс хватило ума представиться дочерью лидера, то с ней не случится ничего серьезного... по крайней мере до того момента, когда выжившие захотят обменять ее на Шепарда и остальных. И Бен был готов пойти на такой обмен, но только после операции... никак не раньше. Иначе все, все что сделано - срывается, и во второй раз с Шепардом договориться будет намного сложнее, если вообще возможно. Еще одна причина не затягивать с операцией. Еще один повод сделать все сегодня. Если же Алекс скрыла то, что она не рядовая Другая, то ее все равно не тронут до тех пор, пока она не покажет, где именно держат пленников. Кто там с ней был-то... Джарра, Локк и Эко? Нет, вчетвером и без подготовки они вряд ли сунутся на Гидру. Тем более, что Ричарду удалось бежать, и выжившие не могут не понимать - он предупредит Других. И на Гидре, и в Казармах их будут ждать. Напасть неожиданно и воспользоваться внезапностью не получится. А значит... значит, у Других есть время, пока выжившие разрабатывают план. И за это время надо успеть много, в том числе и предугадать и просчитать их возможные действия, а также подготовиться ко всему, что может прийти в суетную голову Джарры - собственно, на то, что при наличии в отряде Саида за разработку плана захвата возьмется кто-то иной, Бен не особенно расчитывал. Но каков бы ни был расклад, Алекс надо оттуда вытаскивать... Мужчина мысленно пробежался по оставшимся в наличии ресурсам, и у него возникла безумная мысль. А что если... --Ричард, - произнес Лайнус, обдумывая только что родившуются идею и практически одновременно с этим озвучивая ее в рацию Алперту. - У вас в Казармах должен находиться некий Дориан Прайд, сбежавший с каменоломни. Он выживший с хвостовой части самолета, его опознают как своего, если он вернется на пляж. Договорись с ним... пообещай что-нибудь... ну, к примеру, что мы его отпустим. Отпустим с острова, если он приведет Алекс - неважно как, пусть солжет ей что-нибудь и убедит пойти за ним или просто похитит, но он должен доставить ее в Казармы. Выжившим пусть скажет, что был в плену и сбежал - они поверят. Главное он должен понять, что ему выгоднее работать на нас, - Лайнус замолчал на мгновение, затем продолжил уже другим тоном, в котором явно читалось беспокойство за дочь. - Ричард, я очень на тебя расчитываю. - И, словно стыдясь того, насколько очевидно прозвучал его страх за Алекс, добавил твердым голосом. - Срочно смени код отключения звукового барьера, и... уменьши мощность. Если вдруг кто-то случайно пройдет через включенную защиту, он не должен умереть. Может, Алекс и такая же везучая, как Бакунин, но настолько рисковать дочерью Бен не мог.

Game Master: - Понял тебя, Бен. Я дам тебе знать о согласии Прайда как можно скорее, - проговорил Ричард. - Хорошо, что сказал про периметр. У нас еще одна трудность, Бен, - продолжал Алперт. - Адам засек Кортез, Руссо и Квона около ограждения. Без кода они вряд ли попадут на нашу территорию, но и уходить не в их планах. Что прикажешь с ними делать?

Benjamin Linus: Группа возле Казарм в планы Бена явно не входила. Да еще и эта чокнутая женщина с ними... Лайнус почувствовал беспокойство, подумав, что раз Даниэль теперь открыто выступает на стороне выживших, то может по возвращении в лагерь встретиться с Алекс. Но... что с ними делать? Не захватишь ведь в плен всех, кто бродит по острову. И не... убьешь. --Ричард, они не должны попасть в Казармы. Пригрози им, что все пленники будут перебиты, если кто-нибудь еще появится возле барьера. И, знаешь что... хорошо бы направить их по ложному следу. К фальшивой деревне. Пусть прогуляются... Он не стал объяснять Алперту причину, по которой не хочет, чтобы выжившие просто вернулись в свой лагерь. Зато вкратце изложил только что пришедший в голову план, как навести отряд на ложный след. Быть может, не самый лучший, но времени обдумывать подробно у Бенджамина не было. Плохой план - лучше, чем никакого. Хуже он не сделает в любом случае. --Ричард, когда договоришься с Прайдом... пусть он до того, как уйдет в лагерь за Алекс, встретится с ними в джунглях. С Руссо, Квоном и Кортез. Пусть убедит их, что был в плену и ему чудом удалось бежать... Кортез должна узнать в нем выжившего с хвостовой части, да и врать про побег ему много не придется - они не должны ничего заподозрить. Пусть скажет им, будто подслушал разговор, из которого узнал, что пленников держат в деревне на западном побережье. Он должен выглядеть так измученно, чтобы у выживших не возникло и мысли взять его с собой в поход... Но не настолько, чтобы им взбрело в голову дать ему с собой провожатого до лагеря. Попроси Моргана этим заняться, - дипломатично завершил свою речь Лайнус. - И можешь сказать Дориану, что этим троим ничего не угрожает, если он вдруг вздумает за них беспокоиться. Если б мы хотели их просто убить - более удобного момента, чем сейчас, не придумать. Надо дать Прайду фору, чтобы он забрал Алекс от выживших до того, как в их лагере появится Руссо...


Game Master: - Понял тебя, Бен. Я дам тебе знать о том, как все пройдет, - ответил Ричард и отключился.

Benjamin Linus: Выключив рацию, Бен еще долго не мог отделаться от неприятного чувства, примешавшегося к вполне логичному беспокойству за дочь. Руссо... Сумасшедшая, но не идиотка. Встретившись с Алекс она наверняка поймет, что перед ней - та самая девочка, которую шестнадцать лет назад она родила на этом острове. И которую Бен Лайнус забрал у нее вскоре после рождения. Выкрал... Хотя отношения с Алекс оставляли желать лучшего, потерять дочь Лайнус боялся едва ли не больше всего на свете. Потерять - во всех смыслах. И если о ее безопасности он еще мог как-то позаботиться даже находясь на расстоянии в несколько десятков километров от нее, то вот как оградить девочку от правды, безжалостной и резкой, представлял слабо. Тянуть время, сознательно отдаляя тот момент, когда Алекс встретится со своей биологической матерью - наверное, все, что он мог сделать. Потому что иначе их хрупкое подобие равновесия между отцом и дочерью окончательно разрушится. И Бен останется для нее только лжецом, заботящимся лишь о себе и своих мифических и загадочных целях... И никогда у него уже не будет возможности объяснить ей, почему он поступал именно так. Почему всеми силами старался оградить ее и от правды о ее рождении, и от мямли-Карла, и от... целого мира, расположенного за пределами острова. Мира жестокого, грязного, материального, из которого он сам сбежал когда-то, и не горит желанием туда возвращаться. И рассказать о том, как защищал ее, беспомощный теплый комочек, от Уидмора, как отказался повиноваться приказу лидера, вырастил словно родную, дав ей все то, что никогда не смогла бы дать Даниэль - не сможет тоже... Наверное, впервые за все шестнадцать лет Бенджамин всерьез пожалел, что Даниэль Руссо оставили в живых. Прикрепив рацию к поясу, мужчина направился в сторону станции. /Станция "Гидра". Две клетки/

Game Master: ...Ричарду было немного неловко идти вперед спиной, держа Анну-Люсию под руки. За ним более резво топал Мэттью, обхватив девушку за лодыжки. - Знаешь, мне кажется, Дэнни не обрадуется такому работничку на стройке, - внезапно подал голос парень. - Я бы даже сказал, он будет очень расстроен, - прибавил он с сарказмом. - Приказ Бена, - пожал плечами Алперт. То же самое он сказал бы, будь перед ним сам Дэнни Пикетт с горящим взглядом. Приказы Бена не обсуждались, а на судьбу мисс Кортез ему, по большому счету, было наплевать, хоть сейчас Ричард и укорил себя за неловкость, когда оступился и вдруг нечаянно встряхнул бесчувственную женщину.

Ana Lucia Cortez: Многие люди, когда теряют сознание, не видят ничего - лишь темноту, бескрайнюю и бесконечную. У Анны же на этот раз был букет видений. Она и ехала в метро, и плыла на корабле, и мчалась на машине. Её мозг почти начал сходить с ума от бесконечной смены кадров, как вдруг она стала приходить в себя. Её встряхнули и этим вывели из бессознательного состояния. Женщина не открывала глаза, но чувствовала, что её несут. Кортес попыталась прислушаться, что происходит вокруг, но голова шумела и отчаянно болела. Вдруг последние события всплыли в её памяти и Люсия понадеялась, что сейчас её несут Руссо и Чжин. Что она успела что-нибудь сделать с Ричардом, или "её друзья" его расстреляли, а потом нашли возможность перенести Анну назад через барьер. Женщина аккуратно открыла глаза, но ровным счетом ничего не увидела. На глазах, похоже, была повязка. И похоже меня тащат совсем не франзуженка и кореец.

Game Master: - ...И сообщишь об этом Дэнни ты, а я тем временем ее осмотрю, - продолжал Ричард. Он заметил, как Мэттью недовольно закатил глаза. А что поделать, - хотел сказать Алперт, но внезапно его отвлекло ощущение, что пленница самостоятельно пошевелилась. Не то чтобы это было заметно невооруженным глазом, Ричард просто почувствовал в мышцах Кортез какое-то вновь возникшее напряжение. Очнулась?.. Да нет, показалось, наверно, - пролетело у Другого в голове, пока он прислушивался к телу, которое тащил по джунглям. Проверить можно было и на месте. /Палаточный городок станции "Гидра"/

Raven Adams: /Станция "Гидра". Поселок/ Как странно, что все вокруг выглядит обычно, когда твоя жизнь летит в тар-тарары. Рэйвен шла по джунглям маленького острова, облюбованного Другими, и джунгли точно так же, как и всегда, дышали зеленью вслед, полнились разными звуками живой природы, шелестели листьями над головой... и им было абсолютно все равно, что Адамс предает их, как предает и Других, лишь бы не предать саму себя. "Только бы никого не встретить. Только бы никого не встретить..." - Рэй напряженно вслушивалась в негромкие звуки, что за целую жизнь привыкла слышать постоянным фоном, одновременно пытаясь и опасаясь распознать в них лишнее. Но все было тихо - настолько, как вообще может быть в спокойных джунглях, - и спустя недолгое время девушка вышла на пустынный пляж. /Станция "Гидра". Побережье/

Kate Austen: 2. Because they are both tortured. Кейт неслась со всех ног, словно у нее были силы. Словно это так легко и просто, что можно отвергнуть немощь. Хотя, девушка была уверенна, что ей движет отчаяние. Неумолимое. Которому необходимо доказать, что она больше не может мириться со своими страхами. Кейт хотела пробежать в последний раз. Всю жизнь себе это повторяла. - Больше этого не будет, я с этим покончу, у меня есть время... у меня... Ничего нет. Сила воля отсутствует, как у наркомана, который "не принимал" целых два дня. В такие моменты кажется, что что-то не так. Чувствуешь себя другим человеком. И это настоящая пытка. Противостоять себе. Учить себя. Не давать повторять ошибок. А затем обещая себе, что "больше этого не случиться". Вот, еще один случай, опровергающий и зачеркивающий всё на своем пути. И Кейт бежала. Сжимая в руках оружие, внезапно оказавшееся в ее руках. И поглядывая на Джеймса, словно боялась, что они разминутся. Ветки деревьев били по телу, по лицу... Еще быстрее. Еще одно испытание. В голове девушки всё перемешалось, невозможно было сосредоточиться на чем-то. Только инстинкт двигаться дальше. Словно сзади уже слышались чьи-то крики и выстрелы. Так, не рассчитав прыжка через небольшую яму, Кейт потеряла равновесие и упала. Ударившись об землю, ноги продолжили барахтаться в воздухе. Беспомощность, с которой девушка пыталась самостоятельно встать, захватила все мысли. - Нет! Нет! Нет! Неужели, правда, в последний раз? Именно так жизнь заставит ее остановиться и не двигаться?

James "Sawyer" Ford: Когда же наконец он поймет мозгами, что, не имея плана действий и не зная, где пристань, он так же печально, как во время утреннего выгула, упрется в океан? Когда к Сойеру придет полное осознание того, что бежать вечно, одуревшие от адреналина и свободы, они не смогут? Когда бег перестанет быть средством выживания и станет, в конце концов, легким способом добраться из одной точки в другую? Наверно, когда кто-то из них упадет и больше не сможет бежать. Осторожно, твою ж! Сойер подхватил Кейт под руки и поставил на ноги почти одним махом, лишь мысленно задавшись вопросом "Цела?" и получив утвердительный ответ как будто бы телом, наощупь. Вопрос просто захлебнулся в его сбитом от бега и тревоги дыхании, которое только через мгновение пропустило наружу: - Стой, не туда. - Сойеру потребовалось на короткое время прижать Кейт к себе, потому что он знал, что та, едва обретя твердую почву под ногами, готова была снова продолжать движение, несмотря на содранные локти и колени, несмотря на еще не приутихшую боль от ушибов. Казалось, это дается ей мастерски - встать и снова пустить ноги в бег. Ни одно препятствие не помешает, ни одна пуля не собьет, ни один окрик не заставит обернуться. Убегая от него, она так же проворно встанет и побежит дальше?.. Конечно. Она же в этом прирожденный гений. Но сейчас им по пути. И, может быть, поэтому Сойер дает ей короткую передышку, не для того, чтобы она успела восстановить дыхание после падения, а чтобы продлить этот момент для них обоих, когда они стоят неподвижно в зарослях, в сгущающейся темноте, прислушиваясь к пока не нагнавшим их малейшим шорохам и ловя еще скрытые листвой отблески фонарей. Но даже в такой темноте Сойеру удалось заметить, что ему знакомо это место, что чуть дальше ландшафт начинает постепенно и беспощадно подниматься вверх, и можно припомнить, что еще через пару километров он завершится почти отвесным обрывом, вызывающим у Сойера внутреннюю дрожь сродни высотобоязни. То самое место, куда привел его утром Бенджамин и заставил уныло пялиться на соседний остров через пролив. Это чертово место, кажется, было бы для Сойера мертвым тупиком и без отвесных скал, и без широкой воды, и без двух охранников за спиной. Там он чувствовал себя настолько загнанным в угол, как не чувствовал нигде: ни в клетке, ни привызанным к дереву во время пыток, ни в тюрьме. "Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел..." Но оттуда - не вырвется, потому что сами эти скалы, гудящие издевательским тоном Бена, снова сделают его пленником. Даже биение собственного сердца там лишено всякой свободы. Помнишь кардиостимулятор, Сойер?.. К тому же, если Другие нагонят их прямо там, придется прыгать. А тот, кто рожден, чтобы бежать, может оказаться не так хорош в плавании, как в одиночном забеге. - Там точно лодок нет, говорю тебе, - озираясь, скороговоркой произнес Сойер и указал Кейт верное направление. - Возьмем правее. Пошли, пошли! И как можно тише, черт побери. И не стоять на месте, потому что пару дней назад их с Алекс это не спасло. Здесь негде прятаться, с таким же успехом можно играть в прятки в лабиринте у Минотавра - зверюга все равно тебя отыщет.

Kate Austen: 3. Because they love to take care of each other. Она должна была нутром чувствовать куда бежать. Ей наконец-то дали быть собой. Собой настоящей. Без прикрас. Убегающей. Грязной. Злой. Раздраженной. Не преданной любимой женщиной, которая не оставляет близких. Не мёртвой ненужной пленницей, лежащей у клеток. А любительницей жить. Резко. И с упорством. Чтобы знать - есть ради чего рисковать, есть ради кого. И в том, что она падает и встает, падает и встает, и вновь падает - и заключается желание это делать еще и еще. Порой Кейт вела себя настолько жизнеутверждающе, что с ее стилем "существования" на этой земле это никак не сочеталось. Вечное противоречие. Ядовитое для других, но исцеляющее для нее. Девушка слушалась своего тела и верила каждому шагу Джеймса. Ей казалось, что они вместе - только что соединившийся в работе механизм. Она бежит, он рядом. Взаимодополняющая машина бегства. Когда "быстрее", "осторожнее" и "тише" сливаются в одну систему. И работают. Даже, когда Кейт чувствовала жаркое тело Сойера, она сейчас чувствовала, что слышит как работают все его двигатели. Всё кипит. Как душно. Как жарко. С какой легкостью она снимала с него рубашку, так же рвала ветки на своем пути, чтобы им было легче пронестись мимо, даже не заметив боли. И крепко сжимать руку мужчины, впиваться ногтями в его ладонь. Медленно отпускать, но через секунду резко хватиться вновь. Как за свежий воздух. Полное наслаждение от того, что она вырвалась наружу, оргазм от одного ощущения, что ноги бегут сами по себе. И она движется, дышит так часто, моргает... Еще! еще! еще! И когда они настигнут пункта назначения, придет полное расслабление. Вот только тогда усталость планомерно разольется по всему телу Кейт, ей захочется примкнуть к груди Джеймса и блаженно почувствовать себя в безопасности. Потому что она получила свою порцию необходимого для жизни наслаждения. Наслаждения полного мистического влечения быть не пойманной.

James "Sawyer" Ford: Два дня научили Сойера ожидать, что она будет спорить. Бороться за свое мнение, которое, как ей кажется, спасет их жизни привычным ей способом. Или бороться за то, чтобы бороться? С ним? Он ожидал, что она сочтет, будто знает, куда бежать, лучше пленника, совсем недавно давшего повергнуть себя на колени. Он ожидал хотя бы вопрос "почему?", хотя и на него у них не было времени, но ждал его всего пару мгновений. Потому что Кейт послушалась его беспрекословно и безмолвно, выбрав то направление, которое Сойер так настойчиво указывал, и на секунду он внутренне вздрогнул от нового ощущения: она ему верила, она, хоть и бежала впереди, позволяла ему вести их обоих, она доверялась ему, и это было лучшим и самым нужным ответом на его слова. Спасибо, Веснушка. И спасибо, что не спросила, откуда я это знаю. Может быть, ему стоило сейчас благодарить за молчание не Кейт, а ситуацию отчаянного цейтнота, когда они все еще животные, на которых объявили охоту. Ответ на ее распросы сейчас все равно ничем не помог бы, если уж она поверила Сойеру, незачем теперь знать - что там, в том месте, куда он запрещает ей бежать, и что это за нервозность сквозит в его уверенности. Незачем знать, о чем он ей врал. Незачем напоминать, что врал вообще. Но она обязательно спросит об этом, в лучшем случае - выпалив с любопытством "как ты узнал?", в худшем - "что там такого, чего ты так боишься?". Раскусит его, когда они станут людьми, ведь только людям свойственен этот болезненный интерес к себе подобным, выходящий за пределы инстинктов, которые соединяют двоих в синхронно двигающуюся бегущую пару. Когда они станут людьми, когда на них перестанут охотиться как на дичь. Дичь не умеет разговаривать, она только спасается бегством, подавая сородичам лишь им одним понятные сигналы, которыми не залезешь Сойеру в душу. Он мог бы поведать ей всю историю, которая загнала его в тот самый тупик, ибо началась она вовсе не там. Сойер мог бы рассказать ей, в какую панику повергало его каждое ее движение, в котором пульсировало беспокойное и словно распирающее ее изнутри желание бежать, после того, как Бенджамин пригрозить вшить ей кардиостимулятор. Он мог бы рассказать ей, как, несмотря на отвращение к себе, пытался защитить ее, выбирая показать слабину, а не подвергнуть Кейт опасности во имя своего имиджа. Он мог рассказать ей, сколько раз с ужасом представлял, как кардиостимулятор взрывает не его, а ее сердце, и это заставляло его умолять ее остаться и остановиться еще громче и истеричнее. Черт, он мог доказать ей истинное значение слов, которые слишком часто произносил, не имея никаких доказательств. Никаких. Он мог бы рассказать ей, как был глуп, купившись на эту аферу, и как упускал время, не решаясь рискнуть по своему обыкновению, предприимчивый и решительный Сойер, мошенника почти гениального склада ума, которого она полюбила. За это?.. Он мог бы вернуть ее к воспоминаниям, где Сойер - червяк, топчущийся у решетки и переваливающий на нее всю ответственность за их зыбкое и недолговечное "вместе", в то время как в ее памяти он хотел бы остаться теперешним - указывающим ей путь, бегущим, сильным, молнией, тигром, живым. Животным, которое не желает рассказывать ничего и не умеет говорить, и которое чувствует - говорить может не понадобиться: охота еще не окончена. Животным, которое она любит. Животным, которому она верит, когда нюх выводит его туда, где в едва пробиваемой лунным светом темноте чувствуется запах океана. /Станция "Гидра". Побережье/

Kate Austen: /Станция "Гидра". Побережье/ Это как тонуть. В песке. Возвращаться в свои страхи, теряться в тех вязких воспоминаниях, об исчезновении которых только и мечтаешь. И тем самым непроизвольно отталкивать весь мир, лишь бы уклониться от пули, которая так близко. Наверное, она даже коснулась кожи Кейт. Неприятное потрескивание и ты уже на грани, словно держа в руках всё, что движет тобой к спасению, тоже разрушили. Всего несколькими короткими выстрелами. Предельно точно, проникая в сознание, которое только и должно теперь твердить: "Выхода нет, выхода нет. Куда ты бежишь, глупая девочка? Не навстречу ли своему безумию?" Нет, Кейт бежала навстречу реальности. Своей. Да, это чужой остров. И океан тоже. И даже люди чужие. А Кейт уже не бьется о несуществующие стеклянные преграды. И время не теряет. И не кричит. И не останавливается, чтобы связаться с Джеком. И рядом действительно только Джеймс, единственный, кто еще в силах управлять девушкой, потому что она точно уже не может. И те выстрелы - они не первые. Наверное, они слышались ей на протяжении всего пути от клеток. Как напоминание. Но теперь Кейт сбилась со счета и ей осточертело представлять себя живой, с этой радостной улыбкой "все хорошо" и крепко сжимать ладонь Джеймса. Потому что сейчас этого нет. Она ничего не видит, кроме крон деревьев. Шаг вперед, шаг назад, два вперед. Истерический сдвиг влево. И сумасшедший бег. Параллельно опасности, а не против. Если раньше Кейт бежала от страха, то сейчас лишь от толчка. Этот выстрел прямо по ее ладони зажег в ней какую-то неконтролируемую искру. Девушка больше не держала Сойера за руку. Ужасно было представить себе, что пуля попадет прямо в их крепкое сцепление пальцев рук и какого бы не было сопротивление, Кейт придется бежать вперед. Когда-нибудь. Когда-нибудь ей все равно придется бежать. Сквозь джунгли или пляж, неважно. Вся Вселенная, наверное, знает, что это правда. Ведь, если она даст оцепенению взять над собой власть, то превратится в еще одну мертвую вещь на этом острове. Отведет взгляд в сторону - удар. Даст себе остановиться - второй. И так до падения на землю и полной отключки. Наверное, можно сказать, что если есть, что терять, то сегодня именно такой день. Это состояние длится с самой ночи, но никак не может себя оправдать. И каждый, просто каждый чертовый раз, напоминая, что всё еще царит здесь: усиливается и готово вот-вот нанести последний удар. И Кейт не сможет противостоять тем уродам, которые следят из своих зарослей, как последние трусы. В груди бьется лишь одно желание - найти ту дорогу, которая приведет их в безопасное место.

James "Sawyer" Ford: Паника часто не позволяет тебе замечать, с какой скоростью бежит - от кого? - время. ты перестаешь считать секунды, минуты, часы, как прильнув к экрану с захватывающим фильмом, но что самое печальное - ты перестаешь считать патроны. Когда изначально ты лузер в гонке, перестаешь считать, сколько раз ты уже промахнулся. Пистолет тихо щелкнул, не издав выстрела, и Сойер тихо выругался. Он мог не обольщаться насчет полной обоймы - чтобы пристрелить их еще в клетках, безоружных, коленопреклоненных, беззащитных животных, загнанных в угол и парализованных, орущих и отчаявшихся, Дэнни, не ожидавшему от жертв серьезного отпора, хватило бы и двух патронов. Но когда Сойер проверял магазин в последний раз и видел, что там этот лимит благоразумно превышен, это его слишком успокоило. Это вызвало ложную уверенность, усыпило его способность экономить, тщательно прицеливаться, беречь не только арсенал, но и вместе с ним - их с Кейт время и безопасность. Твою мать! - Он саданул на бегу оружием по дереву, словно это пистолету были свойственны беспечность, невнимательность, нерациональность, которые, скорее присущи, игроку в казино, чем человеку, спасающему чью-то жизнь; как будто это пистолет, а не Сойер не умел видеть в темноте, правильно целиться при движении, зорко рассчитывать траекторию полета пули, определять, в какую сторону цель увильнет в следующий момент. Зато увиливать сами оба беглеца умеют отлично. С такой же изворотливостью, с какой они уклоняются друг от друга, сейчас они избегают пуль. Значит ли то, что их тела и души недавно все же пересеклись, что и пули когда-нибудь их настигнут?.. Почему это происходит с ним сейчас, черт побери? Не когда он один прорывался из неведомого бункера практически без погони, не когда Другие брали на абордаж яхту. Тогда у него был пистолет - и какого черта огнестрельное оружие в таких ситуациях прямо само идет к нему в руки? Почему сейчас это ему ни хрена, ни хрена не помогает? Почему в одиночку Сойеру удается выплыть сухим из воды, из какой-то тюрьмы, из пут, из гангрены, а вместе с Кейт - не достичь поверхности? Как будто удача не делится на двоих, как будто он расстрелял ее без остатка, и последний ее плевок вылетел с промахом, ранив дерево. Теперь это удача Дэнни Пикетта. На бегу Сойер сунул оружие за пояс и ускорился, нагоняя Кейт. Никогда руки не казались ему настолько безнадежно и жалостливо пустыми, как у оборванца. Подобно тому, как они с Кейт сейчас просачивались сквозь джунгли, спасаясь от выстрелов, из этих рук сквозь пальцы просачивалось все - и шансы, и ситуация, и время, и, кажется, даже сама Кейт, которую Сойер увлек в сторону, скрывая в зарослях. Им обоим, двум загнанно бьющимся от бега сердцам, разгоряченным, вымотанным, нужна была передышка. И, пускай всего на минуту, она у них была только потому, что в такой темноте преследовать лишь чуть менее сложно, чем скрываться от луча фонарика, разрубающего их тела как джедайский меч. Сойер хотел сказать ей: Что нам теперь делать? Он хотел спросить: Куда теперь бежать? Он хотел знать: Как мне тебя защитить? Сжимая ладонью руку Кейт с зажатым в ней оружием, Сойер хотел его забрать, чтобы вновь почувствовать контроль, но только решительно прошептал: - А ты стреляй только тогда, когда на все сто уверена, что не промажешь. Kate Austen пишет: Инвентарь: ничего нет следи за подписью. Форд помнит, что всучил тебе пистолет Джерри)

Game Master: /Станция "Гидра". Побережье/ Это была настоящая погоня, и для достижения своей цели он был готов на все. Дэнни бежал со всех ног, сжав в руке нацеленный в никуда (пока что) пистолет и фонарик. Не повезло ему с временем суток, не повезло с физической формой. Вообще сегодня явно не день Дэнни Пикетта. То и дело, отмахиваясь от веток кустарников и деревьев, Другому как назло опять лез в голову анализ его поведения у клеток. Когда он на собственной шкуре испытал, что значит быть Фордом. Чувствовать себя жертвой, не иметь возможности ударить в ответ, потерять контроль над телом , биться в судорогах и наблюдать побег своих узников. Как они быстро сменили роли. Сейчас это снова неважно. Нужно запомнить. Как только у оружия в руке снова появится конкретная цель, Дэнни не потрудится нажать на курок. Он непременно выстрелит наверняка, и с этим будет покончено. И Дэнни станет легче. Он отомстит, поиздевается над Фордом и убьет его вместе с Остин. Его план предельно прост, осталось только догнать и хорошо прицелиться. Это даже не их джунгли, они напуганы и не знают, куда бежать, так что у Дэнни есть хорошие шансы. Пикетт крепче сжал в руке фонарик, указывающий верный путь и следы беглецов. Через несколько минут послышался характерный хруст веток, Дэнни приготовился, и его шоу началось. Честно говоря, он больше стрелял на удачу, прячась в зарослях и в основном ориентируясь по свету фонарика и полагаясь на собственное чутье. Форд с Остин отличались ловкостью движений и удачной для них поворотливостью ,и Другому явно повезло с определенным запасом патронов. Иначе бы все сломалось. Снова и снова он промахивался, беглецы уводили его все дальше в джунгли, и Пикетту становилось все сложнее сдерживать себя. Он злился и в глубине души не мог не отрицать тот факт, что из-за своего яростного желания наконец-то сделать контрольный выстрел, все чаще срывал атаку. Но Дэнни верил в свой следующий раз и, прицелившись за очередное дерево, снова стрелял. Промазав, Пикетт опять был вынужден наблюдать торопливый побег Форда и Остина из уже бывшего укрытия. - Я до вас доберусь! – со злостью кричал Другой и бросался догонять. Но вдруг земля ушла из-под ног, и Дэнни, выпустив фонарик из рук, упал, чуть не ударившись головой. Судя по ощущениям, он подвернул ногу на какой-то яме. Дэнни выругался и оглянулся в поисках света. К счастью, он был, а, значит, еще не все потеряно. Вот только теперь в темноте придется заново искать следы, теряя драгоценное время. Вставая и инстинктивно отряхиваясь, Дэнни поймал себя на мысли, что ему больно наступать на ногу. К фонарику он тянулся, явно прихрамывая. Только этого ему не хватало.

Kate Austen: Чертова тропа. Когда же она закончится. Бесконечность за несколько секунд и покалывание в сердце за несколько дней. Кейт сопротивлялась сама себе. А это выходило еще хуже, чем бороться против врагов. Не смешно? Наверное, девушка была даже ужаснее в своих глазах, чем те, кто за Сойером с Кейт сейчас гнались. У тех хотя бы была цель, была выгода и самое главное - злость. Это чувство может настолько заставить действовать человека, что его будет сложно остановить. А в Кейт лишь бились друг об друга отчаяние и надежда. Девушке хотелось, чтобы их оставили в покое и в то же время нанести достойный ответный удар, что нельзя было придти к чему-либо. Ведь казалось, что ничто не могло еще сильнее напугать Сойера и Кейт, чем отсутствие возможности видеть своего врага. Пусть бы в его руках был пистолет, направленный прямо в голову, но не темнота и не таинственные шорохи джунглей. Это куда безнадежнее. Или у них еще есть та доля страха, прибереженная для редких случаев? Кейт украдкой смотрела на Джеймса и понимала, что сейчас ничем ему помочь не может. Не может выбраться из своей клетки и сломать замок, не может кричать ему неистовым голосом "беги!", оживая в нем человека, а не загнанного зверя. Теперь они и вместе и в то же время в одиночку. Потому что каждый бежит своей собственной тропой. У каждого свой след. Такие, как они, так и должны поступать. Правда ведь? И в тот же момент она отчетливо понимает, что она действительно чувствует, что Сойер близко. Совсем рядом. Как сжимает ее ладонь. И между ними тот самый пистолет. Так всегда будет? Кейт с трудом различает, что мужчина ей говорит. Она никак не может ощутить силу оружия в своей руке. Ей кажется, что в ней ничего нет. Пустота. И опасность знает это, поэтому наступает на пятки. А когда Джеймс с Кейт оборачиваются, отступает, чтобы потом быстрее их настигнуть. - Смотри, там какое-то здание! - шепотом восклицает девушка и протягивает руку вперед, чтобы Джеймс смог хотя бы сориентироваться. - Надо проверить, что там. Кейт смотрит на мужчину. У них возможно есть только одна секунда, чтобы принять решение. Так что, единственное, что сейчас важно - принять его вместе.

James "Sawyer" Ford: Сойер резко обернулся в ту сторону, куда указала Кейт, и сквозь жидкие заросли разглядел мягкую тускловатую точку электрического света. Приглядевшись, через жесткие листья какого-то тропического растения можно было рассмотреть, что беглецы остановились аккурат на кромке открытого пространства посреди леса, на другом краю которого из темноты проступала бетонная стена, немного ржавое крыльцо с металлическими ступенями и лампочка над дверью. Для усталых от мутных сумерек и питолетных вспышек глаз вчерашних пленников эта картина выглядела и постапокалиптично, и... обитаемо. Когда тебе слишком долго и убедительно доказывали, что ты дикое животное, невольно начинаешь держаться подальше от всего созданного людьми. Когда ты помнишь, как тебя окружали со всех сторон прожектора, начинаешь чувствовать себя кабаном из тех, что в избытке развелись на этих землях, не чураются падали, разрушают чужое жилье и путают следы. Чувствуешь себя дичью, когда уже почти не вспоминаешь, как тряс в воздухе в руках иссиня-черного визжащего поросенка. "Свин, свин, свин!" Осознаешь себя дичью, когда ты забыл, каково это - видеть в себе охотника, крепко держащего стремящуюся высвободиться добычу или решительно целящегося этой дичи между глаз со сладко-соленым привкусом победы на языке. Вместо этого ты помнишь, как, недоделанный царь природы, ты выпустил приманку из рук, отпустил в сторону горящих прожекторов и потерял свою корону, потому что у охотника оказался более нежный сыр в мышеловке. Помнишь, как тебя вели в капкан, загоняя со всех сторон угрозами спустить шкуру прямо здесь с тебя и с вырывающегося из тисков организма, составляющего с тобой единое целое. Свин, свин, сви-ин! Ты свинья, Сойер. Да. Когда ты провел два дня в зоопарке, даже запыленная лампочка над закрытой дверью будет взъерошивать твой загривок, и ты будешь вспоминать, как сегодняшний кабан, рывшийся в обломках потерпевшего крушение самолета в поисках ему одному ведомой вкуснятины, радовался, что он не в цивилизации, а на воле. Будь проклята цивилизация, чертовски верно. Кабан не помнит, что почти такая же лампочка висела над входом в трейлер, где он жил в детстве. Кабан готов поддаться инстинкту, развернуться и дать деру обратно, навстречу отставшему егерю и пуле. Человек же, собрав остатки замутненного в пылу погони разума, только ныряет глубже в заросли. - Пригнись, - почти сразу сухо шепнул Сойер, увлекая Кейт на корточки рядом с собой. Для кабана закрытая дверь и зажженый над нею свет буквально кричали, что с минуты на минуту оттуда покажется еще кто-то, кто не прочь направить на его тушу ружье. Человек же слегка раздвинул ветки, чтобы оценить постройку получше - как убежище? как возможность разжиться патронами? как новую опасность? Этого Сойер пока не знал, но одно знал точно - он чуял приманку, вот только неизвестно, предназначалась она Другим, или это была ловушка для него самого. - Посмотрим, что это за избушка Бабы Яги, Веснушка, - хмыкнул он настороженно и, стараясь производить поменьше шума и пригибаясь к высоким травам, повел Кейт вокруг здания. /Станция "Гидра". Комната 23/



полная версия страницы