Форум » Архив игры » Станция "Гидра". Наблюдательный пункт » Ответить
Станция "Гидра". Наблюдательный пункт
Game Master: Маленькая комната недалеко от "Аквариума", вход в нее расположен в том же коридоре. На стене напротив двери - шесть черно-белых мониторов на базе ЭЛТ, довольно старых по внешнему виду, но прекрасно работающих. Под мониторами (а также возле каждого из них) расположены кнопки управления, с помощью которых можно приближать и удалять необходимое изображение, а также переключаться между камерами слежения, разбросанными по всему маленькому острову. Динамики позволяют не только видеть картинку, но и слышать разговоры в непосредственной близости от камер. Перед мониторами - подобие узкого стола и стул. Возле одной из стен - шкаф с оружием и запасом патронов.
Ответов - 85, стр:
1 2 3 All
Benjamin Linus: "Все ты прекрасно понимаешь..." Ни словом, ни жестом Бен не отреагировал на ее слова. Его взгляд был все также прикован к экрану, он не счел нужным даже повернуться. И только внутри комом нарастало холодное раздражение с примесью разочарования. "Когда ты научилась врать, Джулиет? В тот же момент, что и принимать решения в обход моим приказам? Твой голос дрожит - никто бы не заметил этого, но я слышу. Потому что никто кроме меня не слушал тебя по-настоящему. И не старался изучить. Я знаю все оттенки твоих интонаций. Знаю, как ты смотришь - отстраненно и прохладно. И как обманчиво-спокойно скрещены руки на груди, хотя сердце колотится словно у загнанного зайчонка. Знаю даже как чуть виновато теплеют твои глаза, если ты улыбаешься... Как будто сама себе запрещаешь улыбаться." Вот только улыбкам сейчас было не место. --Я сегодня разговаривал с Шепардом, - буднично произнес Бен, словно просто обсуждая с ней сложившуюся ситуацию. Словно бы собираясь попросить совета, или просто посвятить в детали. И только в голосе его тихо, едва заметно скользнула нотка опасности - ты слышала? Не расслабляйся, Джулиет. - Я смог договориться с ним, хоть это было, поверь мне, непросто. Он согласился на операцию. На одну операцию. "Одну" - чуть слышно подчеркнуто голосом слово. "Одну" - ты поняла? От Лайнуса неумолимо повеяло холодностью прокурора, готового зачитать обвинительный приговор. И тут же опять - почти домашняя расслабленность, мягкость, по-соседски доброжелательный тон. --А сейчас я смотрю на него и размышляю - понимает ли он, что мы вели разговор совершенно не об этой операции?.. Как ты считаешь, Джулиет? Бенджамин, наконец, обернулся к ней и устремил на ее лицо долгий проникновенный взгляд. И она ничего, ничего не смогла бы прочитать в его глазах... "Неизвестность - худшее из зол. Информация - сила. Нет, Джулиет, ты не поймешь, какова степень моего недовольства твоим поступком. Пока я сам не позволю тебе." А голос все такой же мягкий, заинтересованный. --Мне действительно важно твое мнение.
Juliet Burke: Ей оставалось сдаться. Опустить взгляд на пол, а потом виновато посмотреть на Бена и сказать, что все произошедшее - случайность. И у Джулиет даже не было в планах приводить Джека к умирающей Колин. Даже просто потому, что надеялась все исправить сама. И кто же мог предположить, что Лайнус решит поговорить с доктором именно во время операции по спасению одного из них? Все это стечение обстоятельств, которые когда-то подготовила судьба. И та же самая судьба решила за Джулию то, что он будет сидеть здесь и пытаться донести до Бена всю правду. Правду, в которую не поверят. Ее растопчут, разорвут, а потом выкинут за порог комнаты. И все. - Я попросила его помочь, - после того, как Бен замолчал, тихо ответила Джулиет. - Помочь лично мне. Я не знала, что ты говорил с ним, как не знала, что он согласился на операцию. Женщина пристально посмотрела на мужчину, стараясь предугадать, что он скажет ей. К чему надо было готовиться.
Benjamin Linus: Бенджамин согласно и серьезно кивнул. --Ну конечно же. Мне нужно было поставить тебя в известность о том, что я беседовал с Шепардом. Извини, - наверное, любой другой человек не усмотрел бы в тоне Лайнуса скрытого сарказма, но только не Джулиет. - Просто ты была слишком занята подготовкой операционной для Колин, а потом и операцией непосредственно. Мне показалось не слишком уместным отрывать тебя от столь, без сомнения, важных дел. Холодный взгляд Бена пригвоздил ее к месту. Довольно игр в слова - игр мягких, человечных, когда она может сопротивляться, отвечать. Довольно игр, в которых ей есть что отвечать. --Позволь, я напомню тебе, по какой причине Джек вообще оказался здесь, Джулиет, раз ты успела позабыть, - в последние слова ядовито вкралась нотка иронии. - Я неизлечимо болен. И это, - Лайнус указал на экран с Шепардом, который к тому времени остался в одиночестве, - единственный человек на всем острове, способный спасти мне жизнь. Я разработал план, по которому нам удалось доставить сюда Джека. Наверное, это очень эгоистично с моей стороны, но я хочу жить, Джулиет, - сарказм был уже не скрытый, не еле слышный; он заполнил собою все слова - тонкий, колкий, холодный сарказм Бенджамина Лайнуса. - И потому постарался предусмотреть все, что могло бы помешать мне спасти свою собственную жизнь. Пришлось даже забрать с пляжа еще двух человек, которые сыграют свою роль, если это будет необходимо. Я все предусмотрел. Кроме тебя, Джулиет. Бен не спускал с нее взгляда - снисходительного, разочарованного. Удерживал ее глазами, словно в клетке, и ей некуда было укрыться, спрятаться, сбежать от его холодных глаз и обманчиво-мягкого голоса с ноткой пренебрежения. В то время как Лайнус нервничал гораздо сильнее, чем стремился показать. В кончики пальцев правой руки впились знакомые иголки, вновь напоминая об опухоли - как будто он мог о ней забыть, - онемение медленно охватывало ладонь, за нею запястье, и стремилось подняться еще выше... каждый раз все больнее и выше. Подавив желание сжать другой рукой почти потерявшие чувствительность пальцы, Бенджамин продолжил недрогнувшим голосом: --Тебе следовало подумать обо всем этом прежде, чем звать Шепарда. Он здесь не для того, чтобы выполнять все наши просьбы и лечить каждого, кому понадобится помощь. Я знаю, ты хотела как лучше, Джулиет, - полсекунды передышки, вдохни поглубже, Джулиет, сейчас тебе будет очень больно. - Но каждый раз, когда ты принимаешь решение, человек, о котором ты так стремишься позаботиться, умирает. Так было с Гудвином. Так вышло с Колин. И я не хочу присоединиться к ним, Джулиет.
Juliet Burke: Только сейчас Джулиет поняла, что возведение стены - не самое страшное, не самое болезненное. На стену можно смотреть равнодушным взглядом, а можно биться об нее, зная, что она так и будет стоять. Стоять на своем и никогда не позволит себе даже сдвинуться с места. Стены созданы для того, чтобы разделять людей, а не для того, чтобы ранить, калечить, а в конце уничтожать. Смотреть, как чернеет эта каменная глыба, было невыносимо, но постепенно приходилось привыкать. Но если стена начинается рушиться, обнажая то, что ты видеть не хочешь - это самое мучительное. Когда все рушится - бежать некуда. Некуда деть свое обессиленное тело, некуда броситься навстречу мирной жизни, где нет проклятых стен и нет града камней. А ведь Бен, как камень. Тянет за собой, вниз, чернеет (от боли) и с каждым днем становится все холоднее. Джулиет уже не дрожала, не двигалась, все смотрела на мужчину и пыталась спросить: «почему?», но тут же отвечала себе на свой же вопрос: «за то, что в первую очередь не подумала о тебе, а об умирающей женщине, которая больше всего на тот момент нуждалась в медицинской помощи?». Бен мог выбрать два хода: или взглядом унижать ее, или словами, которые резали слух, как самые острые ножи. Безжалостно, но и как любой властитель, не теряя иронии. Своей черной иронии, каждый раз, включая свой сарказм. Женщина не чувствовала своих пальцев, потому что очень сильно (со смертельной хваткой) сжимала и комкала в руках кусочек рубашки. Сначала было неприятно, а потом Джулиет не смела чувствовать эту боль. В этот момент ей было плевать на боль. Как на свою, так и на боль Бена. В этот момент захотелось схватить что-нибудь тяжелое и разбить. Чтобы осколки вонзились под кожу, и физически было в сто раз больнее, чем морально. Чего Бен хотел от нее? Чтобы она сломалась в который раз, чтобы слезы полились из глаз, оставляя черные разводы от туши, а потом Джулиет раскаивалась в том, что произошло? Все по ее вине, по ее вине и наказание придет, не теряя ни минуты. Но иногда Джулии казалось, что наказание не покидало ее с самого детства. - Когда ты вырастешь, ты все поймешь, Джулиет, - сказали ей родители в один из самых ужасных дней детства, когда они развелись. Только, кажется, она так и не смогла разобраться в том, что надо было понять. Надо было только принять, что счастье невозможно. И даже после всех разрушенных отношений, стен и сердец, вина будет преследовать всю жизнь. - Гудвин…И от этого не отделаешься. Ни помогая людям, ни спасая жизни. Никогда. - Меньше трех лет назад, когда я говорила тебе, что у меня нет возможности сделать то, ради чего меня позвали на остров, ты говорил, что должен быть выход, а потом рассказал про мою сестру и заставил остаться на острове. Лишь для того, чтобы продолжить свою работу, которая и по сей день не дала результатов, - Джулиет только глубоко вздохнула, чтобы набрать воздуха и продолжить говорить дальше. - И если бы я уехала, еще тогда уехала, то ничего бы не было, раз ты считаешь, что во всем этом виновата именно я. Женщина сама слабо верила своим словам, она просто хотела повернуть время вспять. И даже, если Джулиет и понимала, что Бен все это говорит специально, она все равно из последних сил пыталась выкарабкаться из этой коробки, которая вот-вот должна была закрыться. И почему просто не сдаться, Джулиет не понимала. Порой в ней просыпалась такая жгучая жажда жизни, несравнимая ни с одним убийственным взглядом Бена. короче, System of a Down во всем виноваты, да. :ъ мне очень плохо...
Benjamin Linus: "Не для этого..." - мысленно и машинально отозвался Бен. Ее слова, ее боль, ее вина - все это было неоправданно, неправильно, принесено извне и умело привито ей так, что женщине ничего не оставалось как поверить, прогнуться, сломаться. "Если бы ты только понимала, Джулиет. Если бы захотела открыть глаза и увидеть. Но - нет, тебе удобнее быть жертвой. Вечно сломленной, вечно загнанной в угол жертвой злого гения Бенджамина Лайнуса. Винить во всем меня, кто лишь парой слов способен размазать тебя в кисель, и даже не измениться при этом в лице. Так легче? Давай. Тебе ведь больше некого винить, не так ли?.." Наверное, он был слишком жесток. Наверное, не стоило упоминать хотя бы про Гудвина... но для Лайнуса была невыносима мысль, что эта женщина неподконтрольна ему. С того самого момента, когда она выдернула свою руку из-под его пальцев (а кто бы знал, как непросто ему далось это несложное в общем-то движение - прикоснуться к ней вот так, ненароком, без повода), он не выносил, если она пыталась действовать сама. Что-то решать, делать, определять без его ведома и разрешения - тем более если это касалось его непосредственно. Как сейчас, с Джеком Шепардом. Не так она навредила своим поступком, как задела его собственнические чувства. Шепард знал, что речь шла об опухоли, да и рычаги воздействия на него еще оставались в достаточном количестве - Бен найдет чем переломить доктора. Но вот тот факт, что Джулиет вышла из-под контроля, посчитала возможным нарушить его приказ, переступила через свои прямые обязанности, уязвлял сильнее всего. И за время этого разговора Бен постарался сделать все, чтобы вновь обрести над ней контроль. --Вопрос не в том, кого считаю виноватым я, а в том, кого считаешь ты, Джулиет. Раз твоя совесть чиста - что ж, я рад. И я по прежнему убежден, что у тебя все получится. Но, если не возражаешь, давай обсудим это как-нибудь в другой раз, - в голосе опять скользнул холод, вопрос явно следовало считать закрытым. И - да, почувствуй укол совести, что поднимаешь тему своих неудач в исследованиях тогда, когда спасение моей жизни поставлено под вопрос, а тело Колин Пиккет остывает в операционной. Короткая пауза - и снова к делу. Никчему тянуть время. --Джулиет, возьми у Тома ключи от наручников и переведи Шепарда обратно в аквариум - с него достаточно, - "да и за Колин могут прийти с минуты на минуту." - И позаботься, пожалуйста, чтобы Джек тоже присутствовал на похоронах. Я думаю, он не откажется отдать последний долг чести своей пациентке. А у тебя получится с ним договориться, я в этом не сомневаюсь. Последняя колкая фраза, словно итог всему сказанному здесь, и Бенджамин перевел взгляд с женщины на мониторы, давая понять, что на этом разговор окончен.
Juliet Burke: - "В другой раз", - мысленно повторила Джулиет, не переставая мучить себя воспоминаниями прошлого. Ей хотелось вообще забыть все и начать все сначала. Пусть даже на этом острове, который сделал из нее другого человека. Женщина была уверенна, что если бы прошлое так не давило на нее, то, возможно, бы она сломалась окончательно. Только Джулия знала, что эта слабость будет стоить многого. И Джулиет никогда себе не простит того, что стала такой. Но сейчас следовало стереть память хотя бы до ночи, закрыть сердце, а вместе с ним и глаза на весь тот ужас, который ей пришлось пережить за этот разговор. Сейчас просто отпало желание что-либо решать, или спорить, а уж тем более действовать. Надо было просто сделать то, что от нее требуется. Беседа окончена и новая стена восстановлена. Все опять, как прежде. И они будут ждать другого разговора, который, возможно, опять внесет резонанс в их с Беном отношения. Но когда это будет? Лучше не загадывать. И Джулиет встала с кресла и вышла из комнаты, не сказав ни слова. Пусть Бен сам решит и сделает вывод, что молчание - знак согласия. (Операционная)
Benjamin Linus: Бен только краем глаза проводил Джулиет, молча испарившуюся из комнаты. И, едва дверь за ней закрылась, принялся разминать онемевшую руку. Несколько раз сильно сжав пальцы в кулак он почувствовал себя немного лучше... но как долго еще это может продолжаться? Лайнус подумал, что неплохо было бы показать Джеку снимки - о чем, собственно, он и собирался попросить Джулиет. До того, как принесли раненую Колин. А теперь явно не время... значит, придется перенести на завтра. Бен щелкнул тумблером на одном из мониторов, и помещение заполнил голос Форда, слегка искаженный динамиком. Мужчина предлагал Кейт бежать. Бен коротко улыбнулся краешком губ - пора заканчивать эти иллюзии пленников. Завтра... Внезапно в его размышления вторгся голос Бакунина, прерываемый характерным потрескиванием. Вмиг выкинув из головы все остальное, Бенджамин схватил рацию, вслушиваясь в каждое слово того, о ком ему сообщили как о практически мертвом. --Понял, - коротко отозвался Лайнус на сообщение о "Пламени". "Станцию жаль, ну да черт с ней, попади она в руки выживших - могло быть куда хуже." - Рад слышать тебя, Михаил. Конечно, отдохни несколько дней. Искренне надеюсь, что ты быстро восстановишься. Но... - в голосе Бена скользнуло неподдельное удивление. - Михаил, как тебе удалось выжить? Прошедшие через барьер умирали. Все до единого. Другие не использовали ту мощность, после которой был возможен еще како-то исход кроме летального - незачем. Свои знали код, чужие появлялись редко и в поселке им точно не место. И было очень интересно узнать, имелось ли у Бакунина другое объяснение его чрезмерной живучести, кроме привычного "так хотел Остров"...
Benjamin Linus: Рация замолчала. Но Бен еще несколько секунд держал ее в руках, прежде чем тихо и с нескрываемым сарказмом произнести, словно все еще продолжая диалог: --Ну конечно, Михаил. Ты ведь у нас такой везучий. В байку о мощности Лайнус не верил. Слишком долго он жил в поселке, чтобы понимать - требуется невероятное стечение обстоятельств, чтобы ответственный за барьер человек схалтурил именно в тот день и момент, когда Бакунина вздумают протолкнуть через ограду. Фатальное стечение обстоятельств. Да и ненужная пауза в разговоре ему не понравилась. Но этим он займется чуть позже... как бы то ни было, а только что вышедшего из комы человека не стоило терзать излишними вопросами. И не по рации, нет - чтобы видеть лицо, взгляд, реакцию на слова. Пусть пару дней поживет спокойно, а уж потом Бенджамин выяснит, кто ответственный за редкостное везение Бакунина. И что-то ему неуловимо подсказывало, что госпожа Фортуна тут вовсе не при чем... Правда, у задачи имелось одно решение, против которого Беджамину было бы нечего возразить. Но в этом случае возникал иной вопрос - "почему?" А Лайнус всегда предпочитал иметь больше ответов, чем вопросов. Бен скользнул глазами по мониторам, и, увидев Джулиет возле Шепарда, переключил звук. Как бы то ни было, доктор Джек интересовал его ощутимо больше, нежели загадочное воскрешение русского.
Benjamin Linus: Первые слова Джулиет, наполнившие небольшое помещение с мониторами, заставили Бена неприятно напрячься. Снимки... она сказала Шепарду, что это его снимки... Более того, подтвердила, что Джек единственный, кто может спасти Лайнуса. Утвердила ему мысль об избранности, уникальности, и... утвердила эту самую зависимость Бена от Шепарда, которой лидер Других так хотел избежать. Ну или хотя бы оттянуть до... до чего? Джек согласился на операцию, и ему в любом случае пришлось бы узнать, кто именно его пациент. И узнать скоро. Так есть ли разница, поймет он это сейчас благодаря Джулиет, или узнает завтра от самого Бена? Лайнус проследил их путь до самого аквариума; дождался, пока женщина принесет доктору одежду для похорон, слушая каждое слово, отмечая каждую эмоцию. И попытка Шепарда успокоить Джулиет от него тоже не укрылась... Что ж, и это на руку. Установить человеческое взаимопонимание с Шепардом - и есть работа Джулиет сейчас. Даже если ей кажется, что она страдает, мучается, невольно ищет поддержки у постороннего человека - она продолжает работать на Лайнуса, как бы неприятно ей это ни было. Дождавшись, пока Джек и Джулиет покинут здание станции, Бенджамин не спеша переоделся в одежду для похорон и, оставив возле мониторов одного из своих людей, отправился на берег, предварительно заглянув к себе в кабинет и оставив там ключи и досье на пленников. /Станция "Гидра". Побережье/
Benjamin Linus: /Станция "Гидра". Две клетки/ Выслушав вкратце отчет дежурного о ситуации в аквариуме ("Джек опять требует Кейт..."), Лайнус коротко кивнул и распорядился: --Установите Шепарду телевизор и видео. Через стекло, - "а то разобьет еще ценную вещь, с него станется". - Пусть посмотрит новости и вспомнит, как хорошо на большой земле... Отпустив дежурного выполнять новое поручение, Бен уселся за мониторы, выведя на один из экранов клетки, а на другой - Джулиет и Джека. Тот факт, что Шепард мало внимания уделил снимкам, мужчине не нравился. Конечно, можно и удовлетворить желание Джека видеть Кейт... но Бен слишком хорошо запомнил, в каком моральном состоянии сейчас находится Остин. Привести ее к Джеку такую - означало получить новые проблемы от упрямого хирурга. Нет, рычаг-Кейт следовало оставить на потом. Шепард должен понимать, что хоть Другие (и лично Бенджамин) зависят от него, но исполнять каждую прихоть по первому зову никто не станет. Вот после операции - завсегда пожалуйста. И новое удобное помещение, и возможность убедиться, что Сойер жив, и монашек в финскую баню... в смысле, Кейт. А пока - терпи, Джек. Все зависит от тебя, но за идиотов нас тоже держать не стоит.
Game Master: - Приём, Бен, это Джулиет, - послышался голос доктора Бёрк в рации. - Зачем ты попросил установить телевизор в аквариуме? Я не понимаю... ведь снимки, - сбивчиво проговорила женщина.
Benjamin Linus: Бен по экрану проследил, как Джулиет выходит из аквариума, и спустя пару секунд ожила рация. Мужчина бросил недовольный скептический взгляд в сторону двери, фактически за которой сейчас стояла блондинка - их разделяли всего несколько шагов. Делом Джулиет сейчас были снимки, а вовсе не реакция на приказы Бенджамина, напрямую ее не касающиеся. К тому же он был несколько разочарован тем фактом, что за время их утренней прогулки Шепард так и не посмотрел снимки. Бен всерьез надеялся провести операцию сегодня, особенно... с учетом новости про Алекс. Но без рентгена позвоночника, наугад, ни один хирург не начнет работать. А значит - нужен был, просто необходим был этот шаг от Джека. На одном словесном согласии далеко не уедешь, тем более с таким упрямцем... Не утруждая себя ответом, Лайнус сбросил вызов Джулиет и вышел в коридор. /Станция "Гидра". Аквариум/
Benjamin Linus: Сидя в маленькой комнате с мониторами, лидер Других не отрываясь смотрел на тот, где Джулиет разговаривала с Джеком. Буквально на соседнем что-то выясняли в клетках Кейт и Сойер, но Бенджамин даже ни разу не перевел туда глаза. Он внимательно вглядывался в экран с аквариумом, ловил каждое слово и каждое движение - слишком многое зависело сейчас от этого... от разговора, от Джека. От Джулиет. Чувство вины, слегка кольнувшее его в коридоре совсем недавно, не ушло. Наоборот, даже, казалось, усилилось. С каждым словом женщины. Из-за ее холодного и спокойного, но отчего-то умоляющего взгляда. Из-за прорывающихся в голосе ноток отчаяния и эмоций. Всего пару раз за это время Бен взглянул на Джека, который хмурился отчего-то, бродил по помещению, слушал и почти ничего не произносил... было даже не понятно, как именно он отнесся к словам Джулиет, к ее уверениям и просьбам. Непонятно настолько, что Лайнусу казалось - он теряет власть над Шепардом, и его согласие тогда, сказанное ему лично, теперь виделось каким-то призрачным, необдуманным, внезапным. И тем не менее... Бенджамин смотрел не на Джека, того единственного, кто мог спасти ему жизнь. А смотрел на нее - ту единственную, которая эту самую жизнь взяла, и теперь держит в своих прозрачных бледных руках, не забирая окончательно и не в силах отказаться от владения. Держит, хотя, возможно, сама этого не понимает до конца... А если бы понимала, если бы только понимала... Бен устало провел рукой по лбу, не отрывая взгляда от женщины. Он чувствовал, что должен, обязан сделать что-то для нее, чтобы она поняла - у него не было цели окончательно ее уничтожить. Что, убивая ее, он каждый раз умирает сам какой-то крохотной частью внутри. Но - и не убивать не может, потому что не в состоянии простить ту власть, что Джулиет имеет над ним. Люди всегда ненавидели своих мучителей, даже если эта ненависть тесно и неразрывно переплеталась с любовью... Сделать какую-то мелочь, и пусть Джулиет поймет - все по-прежнему, он как и раньше готов обращаться с ней нормально, а не как с марионеткой, которая разозлила кукольника только тем, что сломалась посреди спектакля... Едва Джулиет вышла из аквариума, Бен тоже бросился к двери. /Станция "Гидра". Аквариум/
Benjamin Linus: /Станция "Гидра". Аквариум/ Усевшись на стул напротив шести мониторов, Бен некоторое время отсутствующим взглядом смотрел на Шепарда, изредка посматривая на притихших Форда и Остин, которые разговаривали. Каждый в своей клетке. Судя по всему, дрессированный гамадрил сумел убедить девушку, что суматошно пытаться сбежать - не лучшая идея... Что ж, это его работа. Каждому свое. Бен говорит Джеймсу правду - Джеймс лжет Кейт. Недолго тебе еще осталось лгать, Джеймс Форд... Где-то внутри скользнул холодок, что позволять убийство Форда Бенджамин не должен. Что Форд нужен силам повыше и помощнее Лайнусовских... Но Бен отмахнулся от него как от назойливой мухи - эти самые силы позволили ему заболеть, позволили распространиться опухоли в его спине, в то время как никто на острове не болел раком... хотя Бен фактически положил свою жизнь на служение острову. А значит, и он сам имеет право на нарушение некоторых правил, раз уж эти самые правила были нарушены в отношении него самого. Не колеблясь более ни минуты, Лайнус взял рацию и спокойным голосом отдал несколько приказаний Алдо и Джейсону. Пора было подключать "План Б"...
Game Master: Ричард вызвал по рации Бенджамина: - Бен, прием. Все в порядке, они ушли. Об остальном позаботятся Морган и Прайд. Есть проблема: Кортез прорвалась через ограждение, она жива, но без сознания. Что прикажешь с ней делать?
Benjamin Linus: От не слишком веселых мыслей, которые неприятно зудели в голове несмотря на попытки не обращать на них внимания, отвлек голос Ричарда в рации. Бенджамин тут же мысленно переключился на ситуацию, развивающуюся в лесах главного острова. Алекс... Будем надеяться, Прайд справится и вернет блудную дочь в родные пенаты. Тогда уже Лайнус примет меры посерьезнее, нежели опекунство одного только Ричарда, на которого, как выяснилось, толком не положиться в этом вопросе. Впрочем, озвучивать долгожителю эти мысли он не собирался. Да и, наверное, не было в том вины Ричарда как такового, но усугублять свое и без того не слишком радужное моральное состояние мыслями о собственной вине Бенджамину не улыбалось. - Отлично, спасибо, Ричард, - чуть помедлив, отозвался Лайнус. - Кортез... К тому моменту, как она прошла через барьер, мощность ведь уже уменьшили? - ответа лидер дожидаться не стал, с момента приказа прошло достаточно времени, чтобы он был выполнен безукоризненно. Анна-Лусия не умрет... А жаль. Одной проблемой было бы меньше. Приказывать Алперту убить лежащую без сознания женщину Бенджамину не хотелось. Он, конечно, мог бы это сделать без колебаний, но смерть Анны не была необходимостью, а ему и так сейчас приходилось нарушать распоряжения Джейкоба в своих собственных интересах. Обменяем жизнь Кортез на Форда - тот все равно уже не жилец... - Очнется цела и невредима. Ричард, будь добр, доставь ее на Гидру, и постарайся сделать так, чтобы она не знала, что находится на другом острове. У нас на каменоломне рук не хватает... Говоря все это, Бен глазами следил за передвижением Кейт и ее конвоиров по станции. Когда они оказались в коридоре, разделявшем аквариум и наблюдательный пункт, Лайнус как раз нажал кнопку отбоя на рации и поспешил выйти к пленнице... с этих дуболомов еще станется потащить ее к нему в наблюдательный, и мешок снять раньше времени. /Станция "Гидра". Аквариум/
Benjamin Linus: /Станция "Гидра". Аквариум/ - Мы закончили! - прямо в камеру. Бен слегка поморщился - ощущение было таким, словно Шепард кинул эти слова ему в лицо. План с Кейт не работал так, как должен был, хотя сама девушка была на высоте, и это заставляло Лайнуса чувствовать внутри неприятный холодок. Он разыгрывал свои последние карты, и, хотя преимущество все так же было на его стороне, но упущенное время всегда играло против. О, если бы он только мог ждать... Ждать, сколько потребуется для того, чтобы Джек Шепард сломался. Кормить его с руки Джулиет, дразнить милым личиком Кейт, задевать за живое громилой-гамадрилом Сойером... Но времени почти не было, и это нервировало Бенджамина более всего. Оставалось надеяться лишь на Его Величество Случай, которого Лайнус никогда не списывал со счетов, полагая, что многие проблемы способны разрешиться без особых усилий с его стороны, если он будет правильно и вовремя реагировать на происходящее. Достаточно лишь слегка подтолкнуть в нужном направлении, чтобы события развивались так, как ему выгодно, и грамотно использовать все то, что люди сами предоставляют ему в качестве материала для размышлений и выводов. И в то же время... Его Величество Случай капризен и своенравен. Хотя Бен и любил с ним играть, абсолютно полагаться на него нельзя. Лайнус умело использовал все то, что ему предлагалось Случаем, и нередко сам выступал в его роли, но сейчас... Сейчас у него на руках оставались только те карты, о которых Шепард знал. Опасные, серьезные карты, которые тем не менее не могли заставить Джека сломиться, а в рукаве - пусто... Нет, он придумает выход, найдет что-то, обязательно, но время неумолимо уходит, а в голове приговором звучат слова Шепарда - еще немного, и оперировать будет поздно... Кейт Остин больше нечего делать в аквариуме. Ее чары оказались слабее выдержки Шепарда... Бенджамин нажал пару кнопок на рации, не желая подниматься с места, хотя те, с кем он хотел пообщаться, находились всего в нескольких метрах от него - в коридоре, за дверью. - Уводите ее, - коротко бросил Лайнус и отключил аппарат, не дожидаясь ответа. Его внимательный холодный взгляд, в котором вряд ли кто-то углядел бы нервозность, цепко следил за Джеком, а разум отчаянно искал новые варианты работы с доктором. Но ощущение внутри, морозное и липкое, мешало сосредоточиться...
Raven Adams: /Станция Гидра. Две клетки/ В одном из коридоров станции Рэйвен встретилась с процессией, направлявшейся к клеткам – Джейсон и Алдо, ведущие Кейт с мешком на голове. Адамс коротко кивнула мужчинам, приветствуя, они отозвались тем же. - Бен в наблюдательном? – негромко спросила Рэйвен, скользнув взглядом по пленнице и обернувшись к мужчинам. Наверняка та узнает ее голос, но вряд ли это чем-то может грозить Рэй. - Да, - Алдо с некоторым любопытством взглянул на девушку, но лишнего вопроса не задал. - Спасибо. Она не стала изображать улыбку, посчитав, что словесной благодарности охранникам более чем достаточно, и двинулась дальше по коридору, не оборачиваясь и никак не интересуясь судьбой Остин. У двери в комнату с мониторами остановилась, перевела дух и постучала. И в тот же момент пожалела об этом, поскольку в коридоре появился еще один Другой с небольшим подносом, на котором стояла бутылка минералки и тарелочка с сендвичем. Смерив Рэйвен быстрым взглядом, он распахнул дверь в комнату и вошел. Следом за ним проскользнула Рэй и застыла у входа возле стены. - Обед для Шепарда, - возвестил мужчина. Пошарил вокруг глазами и воззрился на Бенджамина с некоторой растерянностью. – Джулиет нет? Мне самому нести?..
Benjamin Linus: Размышления Лайнуса прервал стук в дверь. Мужчина обернулся с тенью интереса на лице – Джулиет? Трапеза для Джека? Или кто-то еще?.. Два из трех предположений оказались верны. Бен скользнул взглядом по Рэйвен, молча замершей у стены, и улыбнулся уголком губ словам мужчины с подносом. Давай, отнеси сам, добей мои гениальные планы, пока они еще дергаются в конвульсиях… Кажется, никого менее подходящего для того, чтобы пытаться наладить контакт с Шепардом, он бы не нашел, даже если бы стал долго и пристально искать. И все же… Джулиет действительно задерживалась, и Лайнус почувствовал беспокойство. В последние часы все, что было связано с течением времени и ориентацией в этом времени человека, вызывало у него иррациональное раздражение. Словно бы Джулиет тоже была виновата в том, что у него самого этого времени нет. Словно бы каждое излишне затянутое действие пленников или Других являлось диверсией, предательством, попыткой саботажа – попыткой оттянуть необходимую операцию еще на полчаса, на несколько минут, на десяток секунд… а они складывались в часы, сутки, недели… еще совсем немного – и будет поздно. Поздно настолько, что ни один больше гениальный план его не поможет. Словно это самое время тикало над его головой, утекало, уходило как песок из разбившейся половинки часов, и его не собрать, не засыпать обратно, не подчинить себе… Бенджамин думал недолго. Просто коротко качнул головой, отрицая предложение Другого. - Нет, не ты. Рэйвен, тебя не затруднит отнести Джеку обед? – он неожиданно перевел на нее взгляд поверх круглых интеллигентных очков. – Или… у тебя ко мне какое-то дело?.. – в глазах Лайнуса появилось вопросительное выражение. Не просто так же она пришла, в самом деле…
Raven Adams: Рэйвен невольно вздрогнула, когда взгляд лидера Других уперся в нее, и в глазах девушки мелькнуло удивление. Он хочет… что? Первым порывом было отказаться. Да, у нее к Бенджамину дело. Дело, после которого у него будут совсем иные поручения к ней. Да и… общения с пленниками ей уже хватит, пожалуй. Даром что официально она с ними не работала, но вышло так, что и Кейт, и Форд ее ненавидят больше, чем остальных Других. В иной момент ей было бы наплевать, но не сейчас, когда и так все нервы на пределе. Но прежде, чем Адамс успела это обдумать и принять решение под пристальным взглядом Лайнуса, словно со стороны услышала свой голос, спокойный и даже флегматичный: - Ничего срочного. Конечно, Бенджамин, я отнесу.
Benjamin Linus: - Отлично, - Бен коротко кивнул. – Постарайся наладить с ним контакт, будь помягче. Не торопись уходить, не пытайся запугивать. Только… расскажи при случае о том, в каких условиях содержатся Кейт и Сойер – тебе это хорошо известно. «При случае» означало «именно для этого ты туда и идешь». Хотя Лайнус и не отдал непосредственно приказа, в общине Других хорошо знали и этот тон, и эту манеру вскользь говорить о важном. Рэйвен не должна обольщаться насчет цели своего визита к Шепарду. - А когда будешь рассказывать – дай ему понять, что их свобода и жизни зависят только от его решения. Пусть согласится… он знает, на что. Лайнус прервался. Для Адамс информации более чем достаточно. Откровенничать с ней относительно своего состояния здоровья и операции он не собирался. Для первого разговора с Джеком хватит, а там… как пойдет. Если блондинка, похожая на бывшую миссис Шепард, потерпела неудачу, может, у брюнетки, никак ее не напоминающей, получится лучше? Тем более, что Рэйвен очень эффектна внешне. А то, что в действительности она – дикарь-одиночка, Джек может никогда и не узнать. Если она будет хорошо притворяться… и если он вообще клюнет на нее. А Бен проследит за всем разговором по монитору и узнает, клюнул ли. Проследит за каждым словом и движением.
Raven Adams: Выслушав внимательно инструкции, Рэйвен взяла из рук охранника поднос, невольно недоумевая, почему именно ее Лайнус отправляет с таким поручением. Разве не проще дождаться кого-то, кто лучше умеет налаживать контакт с людьми?.. Джулиет, к примеру, или Кэролайн… Среди Других Рэй была скорее солдатом, нежели парламентером, и это положение ее вполне устраивало. Ей не нужно было искать подходы, пути, придумывать тактики общения, уговаривать или решать устные вопросы. В ее компетенцию обычно входило все то, чем заняты мужчины. Дежурство у пульта слежения, участие в вооруженных вылазках, разные мелкие поручения… приставить оружие к горлу противника и ледяным тоном пообещать пристрелить как собаку, если он немедленно не согласится на условия… и никогда не выполнить данное обещание, потому что она не способна убить, но об этом никто не знает. Решимости в голосе вполне хватает, чтобы тот, кто не хочет умирать, поверил… А работать палачом ей не приходилось. Но все когда-то бывает впервые… В дверях девушка чуть растерянно обернулась, бросила взгляд на Бенджамина, словно ожидая последних дополнительных инструкций, но оба промолчали. Спустя пару секунд Рэй зашла в аквариум, а Лайнус вновь обернулся к мониторам. /Станция Гидра. Аквариум/
Benjamin Linus: Голос Ричарда в рации отвлек Лайнуса от созерцания того эксперимента, который он сейчас устроил в аквариуме. Верный долгожитель сообщил о том, что Анна-Лусия Кортез доставлена на каменоломню Гидры в соответствии с приказом лидера, и уже очнулась. Дальнейшие распоряжения относительно женщины были бы к месту, хотя и не обязательны – назначение на каменоломню носило вполне конкретный характер. Много физического труда, скудный паек, плохое обращение, неусыпная охрана – и так до тех пор, пока пленник окончательно не выбьется из сил, не сбежит (что случалось крайне редко, но случалось) или взлетная полоса не будет достроена… что, впрочем, на данном этапе маловероятно. Бен, размышляя, легонько постучал пальцами по столешнице. Пожалуй, в противовес одной сильной своенравной упрямой женщине стоит поставить другую, не менее сильную, своенравную и упрямую. Кортез против Стэнхоуп… и на чьей стороне будет победа? Лайнус невольно улыбнулся краешком губ – кто бы не победил в этой «борьбе в масле», победа останется на его стороне. Как и всегда… за исключением, разве что, ситуации с Шепардом. Временно. Он с неудовольствием всмотрелся в экран, на котором пока не происходило ничего интересного… Стоит поговорить с Харпер прямо сейчас, чтобы потом уже не отвлекаться и не пропустить удачный момент… в случае, если он будет, конечно. Не медля более ни секунды, Лайнус быстро нажал пару кнопок. - Харпер? Это Бен. У меня небольшая просьба… Без твоих профессиональных навыков просто не обойтись. Дело в том, что к нам на Гидру доставили пленницу, с которой вряд ли кто-то сможет совладать, кроме тебя. Анна-Лусия Кортез. Ты читала досье, и хорошо понимаешь, с кем мы имеем дело. Буду очень признателен, если займешься этой женщиной и найдешь способ сделать так, чтобы она не доставляла нам более неприятностей… без вреда для ее здоровья. Мужчина нажал «отбой» и вновь обратился к экрану, мельком скользнув глазами по монитору с клетками и отметив, что Кейт Остин возвращена на полагающееся ей место.
Juliet Burke: Джулиет казалось, что прошла целая вечность с того момента, когда она покинула это место. Слишком долго была наедине с самой собой. И ей хотелось лишь отпустить свою тревогу, отпустить эмоции и стать хотя бы ради себя спокойной. Ей было комфортно чувствовать, что она держит себя в руках. Она прошла долгий путь, который хоть и мог закончится в любой момент, все равно Джулия знала, что сделала все возможное, чтобы получить шанс вернуться домой. И пусть это не то, чего она хотела, пусть это все может обернуться большой ошибкой... Несколько шагов вперед, бесшумно, словно крадучись, и Джулиет оказалась рядом с наблюдательным пунктом. Женщина хотела проверить, как себя ведет Джек. Открыв дверь, Джулиет застыла на пороге, потому что увидела Бена, который сидел в кресле и внимательно изучал экраны. -Черт. Она неслышно вздохнула и все же переступила порог. Делать шаг назад нельзя. Уже ведь поздно, не так ли? Джулиет прошла вперед и встала с креслом, на котором сидел мужчина. Но ее взгляд был прикован к монитору, который оказывал, что происходит в аквариуме. И к своему удивлению обнаружила, что Джек там не один, к нему зашла Рэйвен. - У нас какие-то изменения в плане? - достаточно сдержано спросила Джулиет, опустив взгляд на Бена.
Benjamin Linus: Лайнус не обернулся, когда почти беззвучно отворилась дверь. Кожей почувствовал, что вошла именно она. Никто и никогда на его памяти не двигался с такой неповторимой смесью холодного напора и неуверенности… Она прошла внутрь и встала рядом с ним. Как всегда. Все как всегда… с той лишь разницей, что он скоро умрет, а она так и останется безучастной… - Да, Джулиет, - спокойно ответил Бенджамин. – Джек отказался от своей части сделки. Голос звучал ровно. Принудительно ровно. Неправдоподобно ровно. Но глаз он на нее так и не поднял, не отрывая взгляда от экрана – то ли опасаясь, что она прочтет в них откровенный страх, то ли не желая пропускать ни единой секунды разговора в аквариуме. И только рука, мирно лежащая на столешнице, едва заметно подрагивала. Слова Рэйвен заставили мужчину слегка поморщиться, но чего следовало ожидать от человека, который был не в курсе ситуации? Она не могла знать, что времени на выполнение Джековой части сделки почти не было, но Шепарду хорошо бы понять – если он упустит это время, для него и остальных пленников все будет еще хуже. Его безопасность гарантирована лишь до того момента, пока операция не станет невозможной. А парочка голубков в медвежьих клетках перестанет быть нужной, едва они потеряют в восприятии Лайнуса статус рычагов на доктора. И если Шепард не поймет это неявно из разговора с Рэйвен, Бен найдет, как донести до упрямца информацию более понятно.
Juliet Burke: Взгляд Джулиет был прикован к экрану, на котором Рэйвен разговаривала с Джеком. Новая посланница Бена, замена Джулии, пытающаяся сделать так, как ему надо. И, тем не менее, слова Бена о том, что Джек отказался от операции, привели женщину в состояние волнения. Джулиет опустила взгляд в пол, словно это могло помочь ей подобрать правильные слова. Или он что-то понял? Прочитал ее взгляд, наполненный надеждой, когда она выходила из аквариума?.. Или, может быть, проследил за ней, после того, как она отказала ему в просмотре кассеты? Сколько можно было найти причин? И вряд ли это окажется правдой. Джулиет чувствовала, что еще чуть-чуть, и она не сможет держать удар, не сможет стоять рядом с мужчиной и управлять своим беспокойством. - Бен, – Джулиет нарушила свое положение. Она прошла вперед и присела на выступе, на котором находился пульт управления. Бенджамин теперь находился напротив нее, и она могла видеть его. Наверное, это было странно. Наверное, даже бесстрашно, учитывая, что уже очень давно возможность смотреть на него сверху вниз Джулиет не предоставлялась. Она всегда была внизу. Всегда поднимала свой затуманенный слезами взгляд. И, когда Бенджамин озвучил те три слова, в которые и входил весь смысл их отношений, она беспомощно сидела на траве, рядом с телом Гудвина, наблюдая за тем, как Бен уходит.… Уходит. Всегда уходит. Так равнодушно уходит. - Я должна тебе в кое-чем признаться, – голос ее дрожал, а ладони вспотели, из-за чего Джулиет медленно скатывалась вниз. - Я надеюсь, ты выслушаешь меня. Ей нужны были эти пять минут, когда страх взял передышку.
Benjamin Linus: Ситуация в аквариуме становилась более напряженной. Рэйвен перестала строить из себя мать Терезу и перешла к делу… собственно, Лайнуса такой поворот вполне устраивал. Казалось, еще немного – и Джек должен сломаться… А тем временем у пленников в клетках события тоже развивались вовсю, и Бен краем глаза наблюдал и за ними тоже, дабы ситуация не вышла из под контроля. А потому движение Джулиет и ее слова, сказанные непривычно сверху вниз, словно бы она попыталась прибегнуть к дешевому психологическому приему, всколыхнули внутри чувство, предвкушающее еще какие-то сюрпризы. Скажем прямо – сюрпризов Бенджамину Лайнусу уже хватило за последнее время, а потому их предвкушение, пусть даже пока не имеющее под собой реальных логических основ, было мало похоже на что-то приятное. Кроме того, кому как ни Берк понимать, что вся жизнь Бенджамина сейчас решается в небольшом неуютном аквариуме, и если она тем не менее решилась прервать наблюдение – значит, дело и впрямь слишком серьезно, чтобы его откладывать, или… Тревожная мысль будто лампочкой загорелась внутри. Или она хочет просто отвлечь внимание Лайнуса от Джека?.. Бен невольно напрягся. Что за признание хотела сделать Джулиет? Почему именно сейчас?.. Мужчина еще раз скользнул глазами по экранам и чуть приглушил звук – не настолько, чтобы не слышать совсем, о чем идет речь, но достаточно, чтобы Джулиет не приходилось напрягать голос, перекрывая доносящиеся из динамиков слова. - Слушаю тебя, - коротко ответил Лайнус, упираясь ищущим взглядом в женщину. Ищущим, но спокойным, скрывающим напряженное ощущение внутри.
Juliet Burke: если этого не было, то, пожалуйста, дайте знать об этом моей больной голове. what have I become? my sweetest friend everyone I know goes away in the end and you could have it all my empire of dirt I will let you down I will make you hurt Она никогда сможет стать другой. Той женщиной, в которой Лайнус искал детскую покорность, доверие и беззаветную любовь, закрывающую Джулиет глаза на все, что он делает. Ему нужен был ребенок, зависящий от него. Наверное, если бы Алекс не выросла, ничего бы этого не было. И женщина бы здесь не находилась. Но годы идут, а все равно ничего не меняется. Она чувствует себя той, которая принадлежит тому, кто воспитал ее. И сделал такой, какая она сейчас сидит перед ним. И пытается, наивно и по-детски пытается оправдать себя. Нет, уже не ожидания, которые были возложены на ее плечи. Это испытующее. Но уже проходящее. Но это все неважно, неважно, кем ты являешься для других. Для себя ты всегда будешь тем, кем хочешь. И смотреть по утрам в зеркало, видеть этот уставший взгляд, но все равно включать ту самую песню. И напевать те самые строчки. Именно такие мелочи и сохраняют тебя. - Меньше трех лет назад, когда в руках у меня оказались те документы, говорящие о вернувшейся болезни сестры, когда потом ты пообещал мне излечить ее, но я не верила твоим словам, мне хотелось лишь одного... - Джулиет задержала дыхание, а затем с трудом выдохнула. - Я хотела, чтобы ты заболел. Чтобы тебе было так же больно. И ты понял, что это такое, когда от тебя ничего не зависит. И жалкие попытки вылезти из этого жуткого места не помогают, потому что там никому нет дела... Женщина замолчала. Резко. Словно кто-то схватил ее за горло, не давая больше произнести ни звука. Цепкие руки сжимали все сильнее. Тело становилось слабее. И в мозг уже не поступает кислород. И ты постепенно теряешь сознание. - Я желала тебя смерти, - напрягая связки, продолжила Джулия. Сейчас она чувствовала себя провинившимся подростком, который не хочет говорить всю правду. Но и не может больше держать на себе этот груз. - А когда я увидела твои снимки, когда шла кинуть их тебе в лицо, когда обвиняла в лжи, просила отпустить домой, только после всего этого, я вспомнила тот самый момент, когда хотела тебе такой участи. Джулиет смотрела Бенджамину в глаза, искала в них реакцию на все то, что сейчас проговорила. Искренне, потому что эту правду она в себе копить больше не могла. Она действительно считала себя виноватой в том, о чем думала. Словно это и было единственным, что услышал Бог из ее просьб. И кто сказал, что не дьявол? - Прости меня, - Джулиет опустила взгляд. Она произнесла эти два слова тихо. Два слова, которые Бенджамин никогда не говорил ей. Просила за все то, что было. И за то, что будет. Потому что знала, что будет жалеть об этом.
Benjamin Linus: я наконец-то это сделала. простите за тупой пост, лучше не умею. и да, кэрри оказала влияние... Стеклянный взгляд, лицо, едва заметно дрогнувшее, словно от удара, и замершее, точно гипсовая маска. Бенджамин не отвел глаз, слушал до конца, до последнего слова, чудом сохраняя внешнюю невозмутимость и спокойствие. Знал ли он, что Джулиет его ненавидит? Да. Понимал ли, что она желает ему смерти?.. После случая с Гудвином - определенно. Но все это было как неудачная игрушка для ребенка... Он, как будто отец, взирал с неодобрением, но молчал. Пусть играется, пусть мечтает, пусть думает - это плохая игрушка, но так или иначе всего лишь игрушка. Ненастоящее. Понарошку. Фейк. Ее неожиданная смелость придала эфемерным мыслям вес и силу, которые сейчас (только что да прямо сейчас) брошены ему в лицо, как какие-то мелкие сломанные детальки, больно ударили по коже, ошарашили и отскочили, осыпались на колени и на пол. Месть, маленькая и несуразная, но оттого лишь еще больше болезненная. Ее месть - той, кто всегда будет принадлежать ему, и никогда не станет его... как это глупо, Джулиет. Глупо, хотя и больно. (если бы не я рэйчел умерла бы гораздо раньше) Но ты ведь не думала об этом, когда хотела мне смерти? Когда молилась со всем своим атеистско-христианским жаром, позабыв заповеди и идя на поводу у боли, обрушивая на меня всю свою злость?.. И о том, что если тебя обманули с местонахождением твоей работы в самом начале, то и где-то еще ждет подвох - не думала тоже?.. Но нет же, Ричард не виноват. И врачи, которые не умеют на сто процентов справляться с раком, не виноваты тоже. Виноват лишь я один. Как хорошо, когда все легко и просто, не так ли, Джулиет?.. Желать смерти нескольким людям, часть из которых никогда не видела в лицо - плохо, неправедно, бесчеловечно. Желать смерти мне, который сделал все что мог для спасения Рэйчел, и единственный, для кого ты - не просто одна из многих, - правильно и благородно. Ты чувствуешь себя Фемидой, избавительницей, просто святой, и тебе это нравится, верно?.. Только когда женщина закончила говорить, Бен отвел глаза, не глядя ни на что конкретно - сквозь, вникуда. Боль и разочарование внутри сменялись иронией, хотя руки заметно похолодели и в пальцах чувствовалась дрожь. Что она теперь ждет от него? Великодушное "я тебя прощаю", чтобы самой для себя стать еще чище, еще светлее, еще более невинной жертвой злого гения и темного властелина?.. Окончательно справившись с собой, мужчина поднял на нее холодные глаза. (я никогда не прощу тебя никогда никогда за то что ты не со мной) - А сейчас, Джулиет? - спокойно и негромко поинтересовался Лайнус, словно бы не услышав ее просьбу. Ну же, соври мне. И я опять прочитаю тебя как книгу. И ты опять не сможешь ничего изменить.
Juliet Burke: лост сакс. лостгейм рулез. я знаю, знаю, знаю, что вот это - неправильно. so what? муза ко мне пришла. и я поняла, что хочу этого. простите, неокрепшие умы.) Fuck you, fuck you, fuck you And all we've been through I said leave it, leave it, leave it There's nothing in you And did you hate me, hate me, hate me, hate me so good That you just let me out, let me out, let me out Of this hell when you're around Let me out, let me out, let me out Hell when you're around Let me out, let me out, let me out - Сколько ты еще здесь будешь?.. Сколько сил тебе понадобится, чтобы удержаться на этой скользящей поверхности? Ты ничтожество. Ты слабая. Ты дура. Зачем ты вырываешься из рук, которые держат так крепко и только пугают, что отпустят? Ты упадешь сама. Джулиет. Джулиет. Джулиет. Она отвела взгляд в сторону, словно хотела отрицательно покачать головой. А потом выйти в коридор. Забарабанить кулаками по бетонной стене и зареветь от ужаса. Как же ей было страшно. Взглянуть на Бена. И ощутить весь вкус его слов. Ядовитый. Мерзкий. Отвратительный. Только он может настолько проникнуть под кожу, не прикасаясь. И Джулии уже смертельно холодно от одного его дыхания. И как дальше себя вести, когда хочется себя убить? Когда хочется видеть его глаза, видеть в них то самое безразличие? Только Бена выдают его слова. Всегда. Не этот уничтожающий взгляд, к которому Джулиет испытывает зависимость. Именно два слова. Только на этот раз намного больнее. Эффект неожиданности не сбивает с ног. Джулиет и так готова уже сидеть на полу. - Ты только не дай мне окончательно упасть. Держи меня. Больше никому этого не удавалось. Три года. Три года. Три года. Она подается вперед. И почему-то проклинает себя за то, что не сказала всего этого раньше. Что Бен услышал это... ...перед своей смертью. - А сейчас уже... неважно, - с трудом шепотом произносит Джули. И она так близко. И взгляд настолько точно совпадает с его, что ничего не остается... Ведь ей терять уже нечего. Губы сами касаются его. И это не Джулиет. Это не она. - Это не я. Это не я. Это не я. Она целует его, потому что чувствует, что это их единственный способ сказать друг другу "Прости".
Benjamin Linus: Если бы на них упал еще один самолет. Если бы прямо сейчас остров взлетел на воздух.. Если бы весь мир провалился в тар-тарары, и там жарился в огненной лаве, изрыгаемой из пастей гигантских многоголовых драконов... Если бы все это случилось одновременно - он и то удивился бы меньше. Если бы все это случилось - он уже был бы мертв... да и сейчас жив ли? Лишь узкой полоской кожи - там, где касаются ее губы. Бен замер, боясь шевельнуться, боясь сделать что-то не так, и в то же время - отчаянно боясь, что этот момент прервется, закончится, а он так и не успеет осознать его реальность. Так дикий зверь замирает под ласковой рукой - не зная, то ли зарычать и укусить, то ли расслабиться и насладиться, и это прикосновение одновременно и пытка, и удовольствие. И мучительно ожидание, когда так хочется обратно в привычный мир, когда земля не качается под ногами, а у тебя есть еще что-то кроме этого прикосновения... и в то же время мечтаешь продлить кратчайший миг до бесконечности, понимая, что жизни после него, без него, уже не будет, что он навсегда поменял твое будущее, казавшееся таким кристально ясным, и поменял тебя самого - до основания, до последней клеточки, навсегда запечатлев воспоминание о поцелуе. Кажется, впервые за всю жизнь Лайнус действительно не знал, что делать, что сказать, как реагировать. Кажется, впервые за всю жизнь он по-настоящему растерялся. Кажется, он впервые оказался не готов к тому, чего ждал, чего хотел и добивался. Джулиет. Джулиет.. Джулиет... Я хотел бы обнять тебя, но мои руки будто налиты свинцом. Я хотел бы сказать, как мне жаль, что все сложилось именно так, но мое горло перехвачено спазмом. Я хотел бы смотреть на тебя вечно - так близко, так близко, Джулиет... но мой взгляд трусливо упирается в стену, в пол, куда угодно, лишь бы не прямо... Прости меня. Едва Джулиет отстраняется, он словно бы оттаивает. И, кажется, он уже может дать ей понять открыто. Не словами, нет, но хотя бы взглядом. Иногда ощущение скорой смерти сродни свободе... когда уже почти нечего терять. Она все еще рядом. Она все еще так близко, как ни была никогда. В его глазах появляются боль, вина, сожаление, отчаяние. Пойми, пойми же... Я не хотел твоих страданий. Я не хотел тебе боли. Прости меня. Он поднимает глаза. Взгляд медленно скользит по полу. Вверх. Еще секунда... ...Но его умоляющий, потерянный, виноватый взгляд встречается с глазами совсем другой женщины. Той, что стоит в проеме распахнутой двери, и, остолбенев от растерянности, взирает на сцену, разворачивающуюся в наблюдательном. И еще - чуть дальше, куда-то, где расположены мониторы, о которых Лайнус уже не вспоминает. Короткий миг, и дверь захлопывается с глухим стуком. Торопливые шаги по коридору - прочь. Его отшвыривает от Джулиет, и в том, как он на нее смотрит, уже нет ни тени сожаления, ни капли вины, только где-то глубоко и едва заметно - остервенелая надломленность. Он уже не сможет ничего сказать ей даже глазами. Даже зная, что может скоро умереть. ...Прости меня, что я никогда не попрошу у тебя прощения...
Juliet Burke: Джулиет ожидала чего угодно. И вопросов, и отказа, и даже пощечины. Наверное, самым ожидаемым было это. Пощечина. Наотмашь. С такой силой, чтобы женщина отвернулась к злосчастным мониторам и прижимала ладонь к лицу. Именно тогда бы она знала, что Бен всё знает. О ее разговоре с Джеком, о кассете, о низких и отвратительных способах любой ценой покинуть этот остров. Но ощутив весь страх Бенджамина, всю его робость и какую-то глухую панику, Джулиет вросла в пол. Теребя рукав рубашки, сквозь слезы смотрела на мужчину. Это она сама сделала себя такой. В дверях Джулия заметила Рэйвен, она видит ее ошеломленное лицо, увидела и с какой скоростью захлопнулась дверь, а потом... потом какие-то шаги, какие-то звуки, но в сердце лишь громкие удары сердца. Она хрупкая в руках, но сильная в одиночестве. Джулиет так долго искала лекарство от своих неудач, что забыла о том, что делает с ней время. Как старит ее кожу, как ослабевают ее руки, как она забывает текущие вещи, но помнит то, что произошло очень давно. Ей не нужен скульптор, делающий из нее мраморную богиню, которой только и можно поклоняться. Джулия не такая. а самая обычная. И хочет такой оставаться, не попадаясь в руки искусному мастеру подделок. В его руках она никогда не станет настоящей. Ей казалось, что сейчас - всё стало таять. Снежная королева становилась ниже ростом, а король уже потерял свои трон и корону. Как Джулиет хотелось скатится на пол, чтобы больше не чувствовать этой дрожи в коленках... Господи, как же ей просто хотелось не видеть его глаз. Но она не понимала, что часть ее все равно будет искать этого взгляда. Смотреть на Бена и видеть, как его мертвое тело лежит на операционном столе, а Джулия стоит рядом, обхватив голову руками... Знает ли он, как часто она представляла себе это сцену? Как... как? - Я ни о чем не жалею, - ее голос дрогнул. Надо было просто уйти, но она стояла всё на том же месте. И ждала... конца. Приговора. Одного слова. Больше смотреть в его глаза она не могла. - Даже сейчас ты лживая. Лживая тварь. Ты больше всего ненавидишь себя то, что делаешь, перенося все эмоции на других. Ты опускаешься все ниже, забывая, что совершаешь самый ужасный поступок в жизни. Но зачем жалеть остальных, когда всей жалости хватит на себя? На всю душу. Не на три года, а на миллионы... миллионы лет. Наверное, у них всё-таки есть что-то общее? Наверное, это и есть прощение. Сквозь ненависть. Взаимная боль, перерастающая в колкую сладость его губ.
Benjamin Linus: Хотел бы он так легко сказать то же самое. Хотел бы он не жалеть обо всем... Хотел бы он, чтобы не было тех обстоятельств, которые вынуждали его идти по такому пути. И чтоб она сама - изначально - сделала иной выбор. И было бы все иначе, совсем иначе. Как где-то в другой, неслучившейся, параллельной реальности, которая отличается лишь на несколько шагов, меняющих всю жизнь до основания. В реальности, где он может говорить, а она может его услышать. И где живы Рэйчел и Гудвин... Бенджамин отводит глаза. Тонкий хрусталь равновесия между ними осыпается осколками. Ранит в кровь их обоих. Застревает стеклянной крошкой в ранках, которые уже не затянутся и не заживут, остается под кожей, чтобы при каждом движении напоминать о себе, чтобы никогда больше не дать почувствовать свободу и возможность что-то исправить. Запорошивает глаза... Вечные шрамы на глазах, которые невыносимо ноют только тогда, когда ты смотришь на нее. И одним прикосновением губ не излечить, не спасти, не облегчить... наоборот, оно словно бы вскрывает заново все старые раны, и ты бьешься как в клетке в этих рубцах твоего прошлого, настоящего и будущего. ...Живи своей жизнью. Не тронь ее. Ты добился того, что она рядом, ты добился того, что ниточки от ее рук тянутся к твоим властным пальцам. Добился, что она - коллекционная марионетка в твоем тропическом театре, - дышит по твоей указке. Только тогда, когда ты позволишь. Только тогда, когда ты того пожелаешь. И этот ее поступок, лебединая песня сломанной игрушки, не изменит ничего. Потому что ты даже себе не в силах открыто признаться, что более всего боишься, что не сможешь быть рядом с ней настоящим. Вечные интриги - это темный, тягучий, душный омут, в который погружаешься словно в джакузи, с наслаждением, и который наполняет тебя до последней клеточки ощущением могущества и вседозволенности. Но платой за это становишься ты сам. Грани правды, которыми ты играешь, оборачиваются против тебя. И, когда туман недоверия окутывает все вокруг, начинаешь понимать, что среди окружающих тебя миражей потерялось то настоящее, что могло бы стать для тебя единственным, - растворилось тем же облаком, что сотни до него, и сотни после. А ты настолько запутан в своих собственных хитросплетениях фактов, схем, недоговорок, откровенной лжи, тонких уловок и ниточек, тянущихся ко всем, кто попал в сети твоей властности, что не вырваться, не догнать, не удержать... и даже попытка обернется лишь тем, что твои же сети от неверного движения затянутся у тебя на шее смертельной петлей. Бенджамин чувствовал тепло ее тела совсем недалеко от себя. Слышал легкий, почти неуловимый запах ее волос. И ее дыхание. Но, несмотря на это, разделявшая их пропасть была шириной в целых три года. В три года, и две загубленные жизни... одной из которых скоро предстоит прерваться. - Можешь пока идти, Джулиет, - и все остается как есть. - Но держи рацию наготове, - нити все так же прочны, вот только мастер зависит от них не меньше марионетки. - Я вызову тебя, как только будет нужно. Его обманчиво-мягкий голос чуть подрагивает, а взгляд падает на нее коротко, украдкой, словно воруя ее образ.
Juliet Burke: Любого, ничего ему не объясняя, можно посадить в тюрьму лет на десять, и где-то в глубине души он будет знать, за что. Сколько им потребовалось времени, чтобы поговорить наравне? Чтобы Бенджамин чувствовал ее страх перед ним. Как свой. Чтобы отчаяние проникло под толстый слой его равнодушия. И он, наконец, понял, какого этого быть человеком, живущим на грани. Переживать каждый свой день, словно ты не можешь быть счастливым в просторной клетке под названием "остров". Словно пока не добьешься своего, все равно будешь рваться наружу, не замечая на пути ничего... Ничего. - Всегда "ничего"... тебе так не кажется? Порой Джулиет задумывалась над тем, что всё в её жизни правильно. Именно это она и заслужила. Своей низкой самооценкой, постоянным страхом потерять близких... Все потаенные страхи молодости нашли ее, потому что она думала о них слишком часто. Настолько, что не давала себе свободно дышать. - Это всё правильно. Правильно. С трудом выдохнув, она отвела взгляд в сторону. Ей надо было осознать то, что произошло. Ей надо было убедить себя в том, что поступает правильно. В любом случае, она действительно не жалеет. Искренне. И без страха. Он был раньше... Ужаснее всего было дотронуться, просто дотронуться до Бена. Ощутить его прохладную кожу, коснуться тонких губ... Сам шаг - страх. А теперь она не боится. Ведь это всего лишь сплошной маскарад ужасов, который никак не может покинуть город... Но когда-нибудь всё равно придется уйти. Вот так. Легко. Уйти в себя. Сложно открыться, но закрыться... опять... Это как ритуал. Только сегодня в последний раз. Женщина ничего не ответила мужчине. Даже не кивнула. А просто вышла из комнаты. Пол уходил из-под ног, но Джулиет шла ровно. Как привыкла. Сейчас только и оставалось... действовать по привычке.
Benjamin Linus: Она ушла, и несколько мгновений Бен слушал, как удаляются по коридору ее шаги. Реальность, давшая сбой, еще рябила, как потревоженная камнем поверхность воды, но уже почти приняла первоначальную форму, и в эту рябь он смотрел как в собственное отражение, пытаясь привести мысли в порядок и понять, понять ее мотивы. Какое-то тревожащее чувство не давало покоя, но словами удавалось выразить только одно: Джулиет уже похоронила его. Смирилась с тем, что из-за отказа Джека Бенджамин умрет. Не верит в то, что у лидера Других найдутся новые рычаги на Шепарда. Ее желание подспудно исполнилось... не ее руками. И этот поцелуй - ее прощание, символ того, что эти три года в ее жизни - не пустые. Три года рядом с ним. Рядом, но никогда не вместе. Лайнус провел ладонями по лицу, запустил подрагивающие пальцы под очки, и потер глаза. Если его уже похоронили те две женщины на этом свете, что были для него дороже всего, что остается самому Бену? Джулиет ни о чем не жалеет. Жалеет ли Алекс? Думает ли о нем, вспоминает ли, пытается понять?.. Как она там вообще, его девочка?.. ...Смертельно больной и бесконечно одинокий человек в пустой полутемной комнате обессиленно опустился на стул. Тишину нарушил негромкий, вальяжный мужской голос, прерываемый потрескиваниями и незначительными помехами из динамика. Скорее по инерции, чем всерьез интересуясь, Бен поднял глаза на экран и невольно замер, наблюдая открывшуюся взору картину. Мысли опять галопом сорвались с места - он слишком привык использовать все, что происходит вокруг, для достижения цели, чтобы упускать такую возможность. "Когда видишь и знаешь, что та, кого ты любишь, с другим, то отчаяние способно толкать на любые поступки... Джек." Выражение лица Лайнуса стало отстраненно-ледяным. Он выпрямился, поднялся со стула, не спуская расчетливого взгляда с экрана. Мозаика уже сложилась в картинку. Он знал, как можно использовать увиденное - цинично, равнодушно заплести в одно полотно с нервами и мыслями Шепарда, чтобы сломить, уничтожить, раскатать сильного и упрямого мужчину. Бен вышел в коридор и щелкнул замком на двери аквариума, за которой находился доктор. Едва заметно толкнул дверь - пусть приоткроется чуть, совсем чуть, пусть Джек не сразу это осознает... Быстро и неслышно, всего в несколько шагов, опять оказался в комнате наблюдения. Отошел в сумрак возле двери, прижавшись спиной к стене, и замер в ожидании. "Ты хотел выйти оттуда, Джек? Так выходи. Только будешь ли ты этому рад..."
Jack Shephard: /Станция "Гидра". Аквариум/ Шепарду никогда не приводилось быть заключенным. Он не знал, что значит лишиться свободы, и поэтому не знал, каково это - заново почувствовать ее запах. Это подстегивало, появлялся какой-то азарт, хотя во всем виноват адреналин, конечно же, и опасность придавала только еще большую остроту всем чувствам. Джеку были в новинку эти ощущения, а в голове только и билась одна мысль - бежать. Он даже не хотел думать, почему и как предоставилась такая возможность. Он и не думал, а просто действовал, не задумываясь, потому что все его ощущения сосредоточились на осторожности. Удача благоволит храбрым, кажется так? Видимо, поэтому за дверью никого не оказалось. Шепард огляделся. Это был бункер, на подобии их люка. Еще одна станция? Но об этом думать некогда, нужно было понять, где здесь выход. Джек прошел чуть вперед по коридору, осматриваясь. Глаза сами наткнулись на приоткрытую дверь неподалеку от него. По-видимому, любопытство - сильное чувство, раз Шепард незамедлительно отправился туда. Конечно, было опрометчиво заходить в неизвестную ему комнату, да еще и при таких обстоятельствах, но он шагнул, снова ощутив захватывающее чувство опасности. Тут тоже не было никого. По-моему, это должно было наводить на определенные сомнения, но Шепард был поглощен изучением этой комнаты. Пульт, мигающие лампочки, телевизоры... взгляд в сторону, где освещение меняло цвет, там были дверцы небольшого шкафа. Интуитивно, Джек прошел туда и заглянул внутрь. Его расширенные от адреналина зрачки еще больше увеличились, когда он увидел целый арсенал оружия. Ощущения были, словно он находился в какой-то старой видео-игре, где персонаж бегает по опустевшему бункеру и собирает оружие в тайниках. И где-то обязательно должен был прятаться немец. Немцев, то есть Других, почему-то не было. Шепард, все еще осторожничая, оглянулся, словно проверяя, не обман ли это, и уверенным движение взял пистолет, проверил, заряжен ли.. все это делал он на уровне подсознания, словно зная, что таки немцев по дороге к выходу на следующий уровень придется убить. И он готов был к этому. Оружие в руках особенно добавляет уверенности. Поэтому он решительными шагами направился к двери, напоследок удовлетворив любопытство и взглянув на большое количество экранов телевизоров. И совершает окончательную, фатальную ошибку. Шепард замирает, буквально ощущая холод в груди. На одном из экранов виднелась клетка с двумя людьми, но в странной позе. Они лежали на полу. Это привлекло внимание и он подошел ближе, чтобы разглядеть. Они действительно лежали на полу, полураздетые... у Джека непроизвольно открывается от удивления рот. Это Сойер и Кейт. Еще несколько секунд он не отрывает взгляда, тщательно изучая их, но затем смаргивает, опуская глаза. Еще один быстрый взгляд на экран, и Шепард опускает голову, передергивая губы в нервной улыбке. Вся храбрость, все чувства, что так захватывали его недавно, откатывают такой же мощной волной назад, и это полное опустошение. Ему не хватает даже воздуха в легких. Там пустота. Шепард мотает головой и, словно не веря увиденному, снова поднимает взгляд на тот злосчастный экран. Он не верит. Не хочет верить своим глазам. Потому что если поверит - все потеряет смысл. Он был сломлен. Это стоило признать.
Benjamin Linus: Ни словом, ни жестом, ни вздохом стараясь себя не выдать, Бен стоял в скрывавшей его тени, прислонившись к стене, и только глаза на его лице цепко следили за доктором, ловили каждое его движение, внимательно отслеживали каждое действие. Лайнус не планировал так и остаться незамеченным, да это было бы и невозможно, но хотел чуть потянуть время, позволяя Джеку почувствовать себя ненадолго свободным. Пусть он возьмет оружие, пусть осмотрит экраны, пусть... Это ничего не изменит, когда сработает капкан. А он сработает, иначе и быть не может. Бен знает это лучше всех... потому что сам в него попался гораздо раньше Шепарда. Шаришься тут, как енот на помойке, Джек, - подумал Лайнус с иронией. - Ничего вокруг не замечаешь... А тут есть и кое-что поинтереснее железных стволов, заполонивших ваши предсказуемые разумы. Наконец, доктор обратил внимание на экраны и замер, точно громом пораженный, вызвав тем самым короткую улыбку на бесстрастном лице Бенджамина, который уже хотел было обнаружить свое присутствие, но отчего-то промедлил, и не пожалел об этом - на экране Кейт выпрямилась во весь рост и неторопливо оделась, очевидно, забивая тем самым колья в сердце Шепарда. Дождавшись, пока девушка опять уляжется в руках Сойера, но тем не менее не давая времени Джеку полностью оценить и уложить в голове ситуацию, желая застать того врасплох, Лайнус сделал шаг вперед; звук подошвы мягких ботинок на каменном полу нарушил тишину. И почти сразу же раздался голос Бена, сочувствующий, но как будто подводящий жестокий итог под любовным треугольником: - Мне очень жаль, Джек. Я бы поставил на тебя... - ирония, горькая и ледяная ирония, и лишь толика настоящей жалости, смешанной с удивлением. Все это так подходит обреченному на смерть, верно? - Мне ее выбор тоже непонятен, если тебе от этого легче... Холодный взгляд сквозь круглые интеллигентные очки сверлит затылок Шепарда. Тебе нечего ждать, тебе не за что бороться. Ты лидер, но те, кто рядом, предают тебя. И как бы ты ни был крут, она предпочтет другого... Мы похожи больше, чем ты думаешь, Джек. Ты все еще хочешь убить меня?..
Jack Shephard: Меньше всего, конечно, Шепард ожидал, что его застанут врасплох именно сейчас. Потому что он совсем забылся, так пристально вглядываясь в экран телевизора. Это было неправильно, запретно - подглядывать за людьми в момент их близости. А когда один из этих людей слишком тебе дорог, да чего уж врать, если ты поглощен особыми чувствами к одному из этих людей, то это зрелище становилось уже не запретным, а тошнотворным. Видеть, как она ведет себя с другим, видеть ее обнаженной, и не только физически, но и на уровне чувств.. Кейт была искренна, вела себя непринужденно и беззаботно, а еще он видел лицо Сойера.. и они выглядели словно.. любовники.. нежные любовники. А Джек все продолжал смотреть, словно уже смирившись с увиденным. Это ее выбор, наконец-то все стало ясно - неужели это не то, чего бы каждый хотел иметь в отношениях? Больше никаких сомнений, подозрений, надежд.. ничего. Нет, все же это не то, чего хотелось бы каждому. Ревность, которая его недавно переполняла, тоже отступила, зато пришло твердое и трезвое осознание реальности - ей нужен не он, а Сойер, и видеть ее вместе с ним - было хуже любого ада, что творилось на этом острове. А жизнь ответила тем же. Его застали тогда, когда он меньше всего ожидал, кровоточа от ранения в сердце. Но как ни странно, Шепард всегда умел собраться, поэтому как только послышался голос за спиной, мужчина обернулся и, сделав два гигантских шажка, незамедлительно оказался прямо перед источником звука, со злостью сжимая пистолет, уже наставленный на того. Им оказался Бен. Все то же каменно-холодное лицо и колкие, едкие как соль на свежую рану, слова. - Заткнись! - грубо перебил его Шепард, не желая даже слышать его. Лайнус появился слишком неожиданно для него, настолько неожиданно, что он даже не успел сообразить, как же поступить дальше, а лишь рефлекторно наставив пистолет почти в самую грудь Бенджамина, пытался справиться с эмоциями и взять себя в руки. Физическое состояние: удивлен и разозлен; Одет: Джинсы, рубашка в красную клетку, рукава закатаны до локтя; Инвентарь: пистолет Боже, помоги мне не пытаться все контролировать. Но, если Тебе нужна моя помощь, обращайся.
Benjamin Linus: Ни грамма удивления на спокойном лице, ни намека на страх. Бен Лайнус смотрел на обезумевшего от боли Джека с сочувствием и мягкой отрешенностью - им обоим уже нечего терять, и этот пистолет между ними ничего не меняет, на кого бы он ни был направлен. Они оба были словно под дулом пистолета, и звук медленно взведенного курка эхом отдавался где-то в параллельной реальности, иллюстрируя развернувшуются сцену. Едва ли что-то могло подойти лучше. Лайнус замолчал, прервался, перевел взгляд с лица Шепарда на экран за его спиной, и спустя пару секунд - обратно. "Ты не выстрелишь. Ты стреляешь в себя, Джек." - Что ж... - казалось, лидеру Других было уже все равно. Умереть сейчас или пару месяцев спустя, на протяжении которых все больше страдать от боли? Выбор не за ним. Он и так уже покойник. - Ты можешь выстрелить, Джек, для меня это ничего не меняет. Думаю, это будет последним гвоздем в крышку гроба. Каменное, ледяное и показное спокойствие. "Я готов умереть, ты видишь? Я уже мертв. Так же, как и ты, Джек. Так же, как ты, после того как увидел ее в чужих объятиях. Ты можешь винить меня в чем угодно - что я запер вас и заставляю плясать по своей указке, что твои люди умирали из-за нас, даже что ваш самолет разбился на этом острове... Но ты не можешь меня винить в том, что она предпочла тебе Сойера, Джек. Твоя главная боль - не моя вина."
Jack Shephard: В самый первый момент ему действительно хотелось спустить курок, но неимоверным усилием он сдержал порыв пальца, а сейчас уже не мог этого сделать, глядя прямо в глаза Бена. Шепард злился, конечно, но все же в его глазах было больше страха и боли, чем злости и ненависти к Лайнусу, который, казалось, все же смирился со своей смертью и готов был принять ее прямо сейчас. Это немного отрезвило Джека. Все еще глубоко дыша, он сморгнул, и его взгляд стал уже более разумным. Хотя вряд ли сейчас он руководствовался разумом, а не порывом чувств. - Сейчас. - Все что он сказал после такого долгого перерыва и, подержав еще некоторое мгновение пистолет у груди Лайнуса, опустил его. Он чувствовал опустошение, и решил призвать свой разум к трезвости и расчетливости. Он не сможет видеть Кейт вместе с другим, не сможет ее и просто видеть после того, что увидел сейчас. Он хотел одного - исчезнуть, пропасть, забыться и забыть о ней. Шепард все еще с тем же упорством смотрел на Бена, спрашивая себя, правильно ли поступает. - Сейчас же, - повторил он и слегка кивнул, скорее уже убеждая себя в своей правоте, и отошел, развернувшись к Лайнусу спиной - слишком долго он смотрел на него в упор - и продолжил говорить уже быстрее и увереннее, - инструменты, анестезия... - перечислял он и неожиданно для себя вспомнил, где видел ту брюнетку.. Рэйвен, кажется.. и добавил, обернувшись, - и хоть кто-то, кто может зажим держать. - Эта операция будет полностью под его контролем, и он не хотел, чтобы все полетело из-за неопытности ассистирующих ему людей. - Я сделаю это. - уже с твердой уверенностью заявил он, с отвращением глянув на Бена. Тот все же добился своего, хоть и успел почувствовать себя ходячим трупом, и Шепард не хотел сейчас видеть в его глазах ликующую победу. Это будет расчет, сухой расчет. Джек впервые будет делать свое дело, извлекая из этого выгоду для себя. - Я вытащу твою опухоль. И сохраню тебе жизнь. - добавил мужчина, все же акцентируя внимание Лайнуса на том, что его жизнь лишь в руках Шепарда, и тот должен не просто его благодарить, а боготворить. И это он должен ставить условия, а Бен беспрекословно их выполнять. Джек надменно посмотрел на лидера Других и, подойдя ближе, высказал свое требование: - Но мне нужно то, чего я хочу. - Шепард буквально вгрызался взглядом в глаза Лайнуса, и выдержав паузу, закончил, - Я хочу убраться с этого острова.
полная версия страницы