Форум » Остров » Six Feet Under » Ответить
Six Feet Under
Game Master: Название эпизода: Six feet under / Шесть футов под землей Место действия: джунгли, станция "Посох" Время: день 53-й, полдень Действующие лица: Raven Adams, Noah Lutzger Количество участников: ограничено Предыстория: После того, как Ноа и Рэйвен доставили в лагерь на пляже раненого Саида, девушка намерена выполнить свое обещание помочь Джарре в обмен на то, что Лутцгер не станет скрывать от нее факт возможных переговоров с Другими об обмене Адамс на пленных выживших. Чудом отделавшись от навязчивых расспросов обитателей лагеря о том, что произошло с арабом, и кто Рэйвен такая, Ноа сопровождает ее на медицинскую станцию "Посох", где девушка надеется раздобыть лекарства для пострадавшего. Предшествующие эпизоды: Джунгли (архив)
Ответов - 12
Raven Adams: Идти по джунглям значительно проще, чем сидеть на многолюдном пляже, где каждый взгляд украдкой выискивает в привычной обстановке непривычное - тебя, - и норовит оценить. Рэйвен знала, что не придется им по душе, что ей будет сложно и неуютно, что столько новых и незнакомых лиц сразу, в одночасье, ей выдержать не под силу, потому, едва выждав недолгое время, за которое Гробовщик успел переобуться в свои ботинки, разместить араба под присмотром какой-то женщины и в нескольких словах рассказать ситуацию самым любопытным, улучила момент и предложила Гробовщику отправиться за лекарством для Саида - точно зная, что отказать он не сможет и одну, конечно, не отпустит. Но ладно, лучше уж он один, чем десятки людей в лагере. Хотя не так-то просто выбирать меньшее из зол, особенно когда выбора толком нет. В джунглях ей дышалось гораздо легче, и Рэйвен сознательно умерила шаг, надеясь провести побольше времени в лесу, крадя эти минуты у своего пребывания на пляже. Ссадина на руке почти не беспокоила, хотя повязку девушка так и не сменила - по возвращении надо будет заняться. Все лучше, чем просто сидеть и ловить на себе косые взгляды. На подходе к "Посоху" шаги Другой стали еще легче, еще медленнее, еще осторожнее, и Рэйвен в какой-то момент с неудовольствием покосилась на Лутцгера, который шел свободно и спокойно, то ли не улавливая ее невербальный позыв к соблюдению тишины, то ли просто не будучи способным отозваться на него. Вряд ли они могли здесь кого-то встретить - станцию покинули достаточно давно, не оставив там ничего такого, что могло срочно понадобиться. И все же Адамс с каждым шагом была все больше напряжена, внимательно вслушиваясь в джунгли, быстро отзываясь поворотами головы и всего корпуса на любой шорох, и, наконец, не дойдя до цели назначения всего пару десятков шагов, замерла на месте. Замерла и вскинула руку перед животом Гробовщика, призывая того также остановиться и замереть. На несколько минут их окружила тишина, прерываемая лишь трелями птиц и шумом в кронах. Ветер, на миг спустившись на простиравшуюся перед путниками поляну, взметнул волосы Рэйвен, кинул ей в лицо запах зелени и умчался прочь. Наконец, девушка сделала короткий жест рукой и двинулась дальше, остановившись у неприметного холма, усыпанного старыми пальмовыми ветвями. - Пришли, - коротко произнесла Рэйвен и взялась за одну из ветвей, расчищая завал. Спустя недолгое время взору путников открылась двойная дверь, ранее скрытая за ветками. Из подземелья пахнуло лекарствами и металлом, а череда ступенек терялась буквально у входа, уводя куда-то вниз, в черную глушь, куда и спустилась Рэйвен быстро и бесстрашно, не теряя времени на то, чтобы присмотреться, прислушаться, оценить вероятную опасность - было очевидно, что и дверь, и подземелье ей хорошо знакомы, и девушка прекрасно ориентируется. - Ты идешь?... - ее приглушенный негромкий голос донесся из глубины за мгновение до того, как загудел генератор и на станции вспыхнул свет.
Noah Lutzger: Отставая от Рэйвен на расстояние, удобное для того, чтобы контролировать ее движения, Лутцгер на ходу, по своему обыкновению, разминал натруженные руки – таскать вязанки с хворостом, эквивалентные более чем половине веса взрослого мужчины и полному весу набитого рюкзака, ему приходилось не каждый день. Практически вообще не приходилось, потому что, равномерно распределяя нагрузку в своих походах за дровами, Ноа ни за что не стал бы нагружать свое тело воспоминаниями о том, как эти руки, нуждающиеся в разминке, грузили в кузов служебного минивэна кого-то, по массе напоминающего Саида. Он так их и запоминал невольно – по приблизительному количеству фунтов, которое прикидывал в голове, и вспоминать в этот момент о том, что его мозг по этой старой схеме оценил и вес араба, было неприятно. И стараясь разработать мышцы и дать им отдых, Ноа пытался подстроить и свое восприятие окружающего мира под свою новую жизнь, где он не занимался тайком тем, что и похоронами назвать язык не поворачивался. Смахнуть с размеренного островного быта усталость этих воспоминаний о прошлой жизни, которые неожиданно навевает тело, помнящее степень нагрузки и движения. Убедить себя, что эти зеленые свободные джунгли – по-прежнему не сон, что на пляже Лутцгера ждет сплоченное сообщество, а не преступный подкожный слой мегаполиса, и что если здесь будут предавать кого-то земле, это станет поистине печальным и скромно-торжественным событием. Но сейчас даже хорошо, что они с Рэйвен оттуда ушли. Лутцгер мог предположить, что девушка сейчас полностью разделяет с ним эту мысль. Не каждому будет приятно оказаться во вражеском стане, где все плевать хотели на твои благие цели, пока не появятся плоды. Не каждому понравится, когда за тебя говорят, за тебя объясняют, за тебя рассказывают твою историю, почти не оставляя тебе слова, да и необходимости что-то добавить тоже. Кому понравится, когда, вместо того, чтобы связать по рукам и ногам, как пленника, тебе просто не дают права высказаться? Кому понравится, когда твой конвоир предупреждает почти все твои попытки говорить за себя?.. Нет, говорил он не много, но с готовностью, уверенно, давая понять самым опасливым и любопытным, что у него все под контролем, и побыстрее, побыстрее – пока у них не появились другие идеи для общения с Рэйвен, другие интерпретации событий. За время их с Другой отсутствия жители лагеря, конечно, об этом подумают, но главное, что не в ущерб сроку, что отпущен Джарре; Рэйвен сможет использовать эти часы, чтобы поразмышлять, каким образом она будет отвечать на мучающие выживших вопросы, когда Ноа не будет рядом, а Лутцгер – чтобы решить, как по возвращении он будет выполнять роль и прокурора, и адвоката, пытаясь сильно не перечить всеобщему желанию получить от Рэйвен сведения и вместе с тем максимально уберечь ее от участи товара. «Мы же не работорговцы, в конце концов». Зарядка кончилась, когда Другая метнула перед Ноа руку в знак того, чтобы он остановился, и Лутцгер инстинктивно чуть не схватил пальцы, за которыми был намерен пристально следить. Схватить, остановить, оставить на виду – не слишком ли он осторожен, и кому этот безобидный, хоть и резкий жест может навредить?.. Или Лутцгеру просто хочется прикоснуться к девушке, неожиданно вовсе не во имя безопасности?.. Как бы то ни было, Ноа сдержался, отведя руку за спину к заткнутому за пояс пистолету, который мог понадобиться, если натренированный слух Рэйвен заметил бы что-либо подозрительное. Но рука Другой сделала иной, успокаивающий жест, и они продолжали путь беспрепятственно. Вход на станцию «Посох» вновь разрушил с трудом обретенное равновесие между прошлым и Островом. Помогая Рэйвен расчищать кучу пальмовых веток, которыми была замаскирована дверь, Лутцгер почему-то вспомнил, как вянут венки на плохо ухоженных кладбищах, и, когда открылись створки, он невольно ожидал, что вместо запаха лекарств и нежилого бункера в лицо ударит аромат земли или спертый воздух склепа. Запах смерти – жухлые растения и безжизненный камень. Запах жизни – запах медикаментов?.. Стараясь не терять свою спутницу из вида, Гробовщик аккуратно начал спуск в темноту, пытаясь оценить, на какую глубину идет лестница, конец которой он различал весьма смутно. Шесть футов? Губы Ноа тронула грустно-ироничная ухмылка. Больше? И голос Рэйвен сбил его со счета ступенек. - Иду, - эхом отозвался Лутцгер, и его слово и правда тихо раскатилось по темному коридору, так, что Ноа невольно поежился от громкости, хотя тон Рэйвен говорил о том, что не обязательно соблюдать полнейшую тишину. А вот надо ли закрыть за собой дверь?.. Сначала с этим немым вопросом Лутцгер обернулся на бросающий на верх лестницы матовый дневной свет проем, а затем оглядел пустой коридор, похожий на больничный, даже чем-то напоминающий тот, где когда-то давно они с отцом ждали и не дождались. «Опять я думаю не о том». - Это здесь держали Клер? – чтобы нарушить мешающий ему ассоциативный ряд, спросил Ноа, старательно избегая местоимения «вы», дабы упоминание случая с беременной женщиной, о котором он знал лишь понаслышке, не прозвучало как личное обвинение – такого на пляже Рэйвен еще наслушается по возвращении.
Raven Adams: Казалось, все было таким же, как Другие оставили несколько недель назад. Как оставляла она сама, уходя одной из последних, заметая за собой следы. Странное ощущение - теперь Рэйвен здесь чужая, вошла не как друг, но как вор, и ввела за собой еще одного человека, которому не следовало быть здесь. Как и ей. С некоторым напряжением внимательно осмотрев оба коридора, расходившиеся в разные стороны, скользнув взглядом по приоткрытым и плотно затворенным дверям, невольно отмечая ощущение пустоты, которое отлично удалось создать тем, кто уходил отсюда после побега Клэр, она едва не вздрогнула, когда Лутцгер задал ей вопрос, произнеся имя белокурой беременной в унисон ее мыслям. Коротко глянув на мужчину и помедлив еще несколько секунд, она кивнула. - Да, - негромкий голос разнесся по коридору, еле слышным гулом резонируя со стенными панелями и пустотой. Сказать ему, что она лично не делала той ничего плохого? Что ее даже толком не допускали до Клэр, стараясь окружить девушку более умелыми специалистами в акушерской области, более тонкими психологами и более... человечными?.. Сказать, что за все время она едва ли перекинулась с беременной парой слов, и все ее обязанности сводились лишь к чисто механической доставке медикаментов и контролем за тем, чтобы Клэр принимала то и в тех количествах, как прописал ей Итан Ром? Сказать, что понятия не имела, что и как собирались делать с Литтлтон и ее ребенком, зачем ее похитили и для чего накачивали не совсем теми препаратами, что должны принимать беременные на ее сроке? А даже если сказать - поверит ли?.. Рэйвен заправила за ухо прядь волос и коротко выдохнула, прежде чем все же заговорить. Не попытаться оправдываться, не попытаться объяснить, но перекинуть еще одну тоненькую дощечку через пропасть между ней и Лутцгером, которому она невольно, но была благодарна за то, что тот избавлял ее от разговоров с выжившими. Ей было почти наплевать, что и как он говорил, под каким углом подавал историю их встречи, ранение Саида, их переход до лагеря. Главное - что не приходилось отвечать ей самой. И - что она все еще была относительно свободна. Относительно связанных рук и кляпа во рту. Впрочем, если бы ей предоставился шанс... Быть может, там, куда они направляются, кто-то умудрился забыть оружие?.. Было бы неплохо. Очень неплохо. - Я ей только лекарства подносила, - коротко прокомментировала Рэйвен, и, чтобы поскорее соскочить с этой скользкой и неблагодарной темы, за которую ее могли распять в лагере так же, как и за трех пленников Лайнуса, добавила. - Иди за мной. Всего несколько шагов, и девушка свернула в закуток, оказавшийся раздевалкой. Ряды жестяных шкафчиков не оставляли простора для фантазии, но, судя по тем, что были распахнуты, и по запаху пыли и пустоты, раздевалка была покинута точно так же, как и все остальные помещения станции. Тем не менее, Рэйвен уверенно остановилась возле одного из них, открыла, и, найдя внутри выключатель, похожий на рубильник, опустила его вниз. С негромким скрежетом в стене появилась высокая и узкая прямая щель, намекающая на дверной проем. Отодвинув ряд из нескольких спаянных вместе пустых шкафчиков, Рэйвен расчистила подход к щели. - Поможешь?.. - скорее, обязательная к исполнению просьба, чем вопрос. Отодвинуть стену в одиночку Адамс, пусть и достаточно сильная для женщины, вряд ли бы смогла.
Noah Lutzger: - Понятно, - закивал Лутцгер, и его тон можно было назвать успокаивающим. «Я не спрашивал, что конкретно вы здесь делали, не волнуйтесь», - прибавил он мысленно с некоторой долей сочувствия. На самом деле ему было понятно немного другое – Рэйвен хотела побыстрее замять эту тему, освободить себя от обязанности отвечать на вопросы, осознавая, что по возвращении в лагерь ее ожидает то же самое. Так зачем же начинать словесную экзекуцию заранее, тем более, когда Ноа уже, кажется, не один раз дал понять, насколько он нетипично тактичен в отношении таких допросов? Зачем приоткрывать скелеты в шкафах, когда теперь, находясь в компании человека, который тебе скорее враг, чем просто спутник, чьему другу ты помогаешь, ты не хочешь иметь ни с этим местом, ни с Клэр, ни с лекарствами, которые ты ей давала, ничего общего? Есть смысл лишь пресечь вопросы и дать себе еще пару часов, во время которых не будешь думать о них. Есть смысл врать, есть смысл сейчас выгородить себя и показать белее, чем есть на самом деле. Однако сама поспешно короткая реплика девушки интуитивно напомнила Лутцгеру о кое-чем почти забытом, но прочно врезавшемся ему в подкорку. По построению фразы это так было похоже на то, что сам Ноа не раз воображал себе, видя полицейскую машину или просто чувствуя свою незащищенность перед законом. «Я сам никого не убивал». «Я только прятал». «Я не хотел этим людям зла». «Меня заставили». Что-то вроде того. Бог знает, сколько раз он мысленно репетировал эти фразы, которые – Лутцгер был в этом полностью уверен – он когда-нибудь обязательно произнесет перед теми, кто вряд ли будет настроен верить его чувству вины и войти в его положение. Окажись он когда-нибудь в подобной ситуации, Ноа очень хотел бы, чтобы ему поверили – неважно, повлияло бы это на длину его тюремного срока или нет, неважно, что перед ним не духовные лица, перед которыми он мог бы исповедаться. Только вот уверенность, что закону плевать на то, что на самом деле он думает и чувствует, была там, на большой земле, настолько реальной, что на острове в Тихом океане, в подземном бункере еще преследовала его, побуждая здесь поступить с Рэйвен так же, как он хотел бы, чтобы на материке поступили с ним. «Я вам верю». А вот в то, что, оказавшись на своей, пускай и заброшенной территории, девушка не попытается отделаться от него, Лутцгер верил едва ли. По какой-то причине отбросив версию с засадой и посчитав станцию «Посох» абсолютно необитаемой, теперь он опасался, что Другой удастся раздобыть где-то здесь оружие, а с ним, как они уже убедились, шутки плохи. Поэтому долго просить его идти следом Рэйвен не пришлось, и, пройдя за ней в безлюдную раздевалку, Ноа несколько напрягся и замешкался на пороге, глядя, как девушка открывает один из шкафчиков. «Там, где мог остаться тайник с лекарствами, вполне может находиться тайник с оружием». Однако Лутцгер не ожидал, что тайник этот окажется настолько секретным, и проводил отъехавший кусок стены удивленным взглядом. «Прямо как в книге о Гарри Поттере. Тайная комната», - подумал он с легкой иронией и поспешил взяться за другой конец секции шкафчиков для одежды, помогая Рэйвен освобождать проход. Высоко оценив толщину, тяжесть и степень звуконепроницаемости стены, Лутцгер толкнул ее обеими руками и про себя без излишней паранойи подумал, что, если у Рэйвен будет на то желание, а где-нибудь поблизости – еще один рычаг, запирающий кромешно темное помещение, приоткрывающееся его взору через щель, тайная комната вполне может стать его могилой.
Raven Adams: Чернота, в которую не пробивался свет ламп из коридора подземелья, казалась пугающей до тех пор, пока Рэйвен не щелкнула выключателем, оказавшемся на стене сразу у входа. Руки действовали почти машинально, приоткрывая чужаку тайны Других, в часть которых была посвящена девушка, до недавнего времени также бывшая одной из них. Теперь все сложнее. Теперь ей нельзя находиться здесь, как и Лутцгеру, с удивлением взиравшему на комнату. Вероятно, когда люди переезжают и вынуждены довольствоваться услугами тугодумов-грузчиков, которым абсолютно все равно, как и куда складировать перевозимое добро, и они, не слишком заботясь о своих работодателях, сваливают все в одной просторной комнате, в результате и получается нечто похожее на то, что открылось глазам путников. Шкаф, рукомойник, какие-то приборы, пара тумбочек, заваленная мелочевкой кушетка и... детская кроватка, сиротливо пристроенная в узком проходе, недвусмысленно указывающая на то, что единственная женщина на Острове, которой она могла бы понадобиться, действительно была здесь. Несколько небрежно брошенных не слишком новых мягких игрушек и покосившийся мобиль - ненужные, запылившиеся - указывали на то, что и кроватку запихнули в тайную комнату с тем же равнодушием, что и все остальное. Рэйвен отвела взгляд от детских вещей - если Лутцгеру хочется, пусть рассматривает, а ей уже нет никакого дела до того, что и почему здесь оставлено, - и, пробравшись мимо мертво-тусклого экрана какого-то медицинского прибора, достала из тумбочки большую коробку, пристроив ее на кушетку. В коробке были свалены упаковки с лекарствами - не слишком аккуратное хранилище, зато вместительное. Когда Другие уходили со станции после побега Клэр, было не до порядка, приказ был очень однозначный - все сделать быстро. Рэйвен помнила, как сама скидывала в эту коробку блистеры и флакончики и убрала затем в одну из тумбочек. Тащить все с собой смысла не было, в деревне достаточно медикаментов, а здесь... мало ли, вдруг кому-то пригодится. Вот и пригодилось. Раньше все это принадлежало и ей тоже. Раньше она частенько бывала одной из тех, что отвечали за лекарства - набрать в шприц того, выдать пару капсул этого, сунуть в руки идущим в деревню список с тем, что необходимо прихватить на "Посох", потому что запасы заканчиваются... В этом состояла значительная часть ее жизни. Маленький винтик среди Других, которые, вероятно, пока даже не заметили, что ее больше нет с ними. Там было удобно и привычно. А что ее ждет теперь?.. Адамс ловко перебирала пальцами упаковки, время от времени доставая то из одной, то из другой целый блистер и распихивая их в задние карманы джинс. Вряд ли ей удастся поживиться здесь еще раз, так хотя бы взять побольше... От мысли о том, что лекарства могут лично ей действительно никогда не пригодиться и просто перекочевать в запасы выживших, у нее начинала болеть голова - столько неопределенности для человека, долгое время жившего пусть и в напряжении, но с уверенностью в завтрашнем дне, было слишком. - Вот, - длинные пальцы извлекли из одной упаковки несколько ампул. - Для Саида. Положи к себе. И это тоже, - Рэйвен протянула мужчине пачку маленьких одноразовых шприцев. Не панацея, никак. Всего лишь поддерживающее и стимулирующее средство. Но название на тонком стекле ампулы было практически неразличимым, а картонная коробочка сразу затерялась среди десятков ровно таких же. Рэйвен подняла глаза на Лутцгера, кажется, замешкавшегося и не спешившего забрать дары от данайцев-Других. "А ведь я могла бы сейчас с легкостью отправить вашего Араба на тот свет, вколов ему не то средство. Ты думаешь о том же?.."
Noah Lutzger: Скрытая за толстой перегородкой комната выглядела так, словно все признаки жизни отняли у пустого коридора позади и складировали тут, оставив пустоту за непроницаемыми холодными металлическими дверями, казавшимися заброшенными еще в тех годах, когда был построен тот бункер, что всхлопнулся. И в то время как коридор виделся Лутцгеру совсем необитаемым, здесь, несмотря на заметный слой пыли, было ощутимо человеческое присутствие, результат работы людских рук, скомпоновавших в не очень просторное помещение весь этот скарб, а гулкие коридоры словно чистили инопланетяне. Ноа в несколько быстрых движений головы оглядел комнату, где свидетельства того, что это правда тот бункер, в котором над Клэр проводили какие-то опыты, были составлены в одну кучу – детская кроватка рядом с каким-то медицинским оборудованием, возле чего-то громоздкого, накрытого брезентовым чехлом, прислонен к стене свернутый в рулон коврик с жизнерадостным рисунком… Лутцгер подошел к колыбельке и рассеянно качнул висящую над ней на перекладине игрушку-карусель. Штук семь маленьких подвесок завертелись в воздухе, роняя пылинки. Внимание Ноа привлек болтающийся в созданном им вихре среди других фигурок пластмассовый самолетик, и его нейтрально-заинтересованный взор помрачнел. До того, как он сел на борт такой же ничтожной белой птички, и у Лутцгера дома была такая комната – с замороженной во времени детской кроваткой, с запылившимися игрушками, с духом покинутости, с бездушностью неприбранности и беспорядка. С тех пор, как Элис забрала ребенка, он так туда и не заходил толком, детская в его впоследствии перестроенной под холостяка квартире вряд ли служила святилищем, без Аарона в ней просто не было ни малейшей необходимости. Никогда еще тот факт, что их с Клэр Литтлтон сыновья носят одно и то же имя, не поражал Лутцгера так сильно, как здесь. Ноа поспешно остановил крутящуюся игрушку, легко ударив сверху пальцами по обручу, на котором крепились подвески, и тот закачался вверх-вниз, сотрясая фигурку самолетика жестокой турбулентностью. Может быть, его квартиру на материке уже наконец вскрыли, и кто-то точно также шебуршил детские вещи, за которыми так до сих пор никто и не вернулся? Может быть, кто-то с такой же отрешенностью смотрел на все эти символы утраченных родительских связей?.. «Может быть, хочешь вернуть ту свою жизнь?» - спрашивала эмоциональная часть Ноа, а он, не нуждаясь в паузе, чтобы подумать, уверенно отвечал: - «Нет, слишком поздно. И даже если я, как Даниэль Руссо, украду у Клэр ребенка, это не будет магическим решением проблемы несостоявшегося отцовства». Так же задумчиво Лутцгер взял со дна детской кроватки резиновую игрушку и с досадой повертел в руках, от его резко сжавшихся от напряжения пальцев зубастый каучуковый зверь издал короткий писклявый звук, и Ноа от неожиданности выронил его обратно. - Хм, наверно, мне ничего здесь лучше не трогать, - чуть виновато кашлянув, проговорил он вполголоса и, в конце концов, посмотрел на Рэйвен прямо, перестав украдкой коситься лишь на ее руки, разбирающие лекарства, как делал все время до этого. При виде шприцев Лутцгер не смог сдержать одобрительной полуухмылки: Джек наверняка оценил бы такой подарок, даже при условии, что в их ситуации эти материалы едва ли останутся одноразовыми. – Для чего они конкретно? – положив связку шприцев в рюкзак, Ноа потряс перед собой безымянными ампулами. В его интерпретации этот вопрос звучал без нотки паранойи и означал «Как именно эти медикаменты помогут Саиду?», ответом, очевидно, подразумевая краткий экскурс в их свойства. – И эти, - помедлив секунду, поинтересовался Лутцгер, кивая на карманы джинсов девушки, не осмеливаясь прикоснуться, но как бы говоря: «Я видел, покажи, пожалуйста».
Raven Adams: "Да. Лучше тебе ничего не трогать." Хотя в сущности - какое ей дело?.. Даже если он сейчас заберет половину вещей на пляж и приведет в негодность оставшуюся половину, это будет меньшее, за что Рэйвен придется отвечать, если ее поймают Другие. Может даже, наоборот было бы неплохо отвлечь их от всего остального разоренным "Посохом"... Рэйвен устремила на мужчину короткий испытывающий взгляд. - Они помогут Саиду. Не бойся, я не убью его, - неприязненно сжав губы, девушка покачала головой. - Этого достаточно, или мне рассказать всю механику действия препарата? - "Но если ты мне все равно не веришь, что мешает мне в этом случае солгать?" Но Гробовщика интересовало все, что Рэйвен посмела взять, и девушка тут же почувствовала неприязнь к этому человеку. Разумеется, как она могла распихать по карманам лекарства, не показав своему тюремщику, что именно забирает? С еле слышным вздохом и старательно подавляя раздражение в жестах и действиях, она блистер за блистером выложила из карманов медикаменты, небрежной горсткой сложив их на одеяльце детской кроватки. Забирай теперь сам, складывай в рюкзак, потом положишь к бывшим "ее" вещам. В общине, где все для всех, запрещено иметь личный скарб, ведь правда? Особенно когда он принадлежит чужой. - Антибиотики на случай заражения. Антисептик можно развести в воде и промыть рану. Таблетки от расстройства желудка... - методично и ровно Адамс перечисляла все, что взяла из коробки с лекарствами, и что лежало сейчас горсткой перед Гробовщиком - не ее. И лишь завершив свой не слишком богатый громкими названиями список, отвернулась и отошла к выходу из потайной комнаты, прислонившись лопатками к стене возле выключателя, всем своим видом показывая, что ждет только его. "Или мне оставить тебя здесь, быстро запереть и сбежать, чтобы никто из лагеря не нашел тебя, чтобы Другие обнаружили твой разлагающийся труп через несколько недель? Если бы я могла так сделать, Саид давно уже был бы мертв." Склонив голову, Рэйвен мрачно смотрела прямо перед собой, не двигаясь и обхватив себя руками за предплечья, легонько и почти незаметно потирая пальцами повязку на руке - растение определенно помогло, ссадина почти не давала о себе знать. - Ты идешь?..
Noah Lutzger: Наверно, ему настолько несвойственна была роль надсмотрщика, что Лутцгер не сразу подумал о том, как будут поняты его вопросы, особенно тот, который не нес и половины той недоверчивой обеспокоенности, что ожидалась от любого ответственного конвоира. Боялся ли он, что Рэйвен убьет Саида? Вероятно, Ноа следовало думать, что, пробравшись в лагерь в виде пленницы, Другая попытается устранить Джарру как самую тактически умную в лагере фигуру? "Я вас умоляю!" - Ноа мысленно воздел руки к небу, умоляя, очевидно, свою паранойю. – "Больше вероятности, что Саида убьет не Рэйвен, а просто рана на голове". - Я не боюсь, я наоборот опасаюсь, что он погибнет без вашей помощи, - произнес Лутцгер тоном человека, говорящего в точности то, что он думает. - Поэтому я просто хотел узнать, что делает лекарство, чтобы... оценить наши шансы. Любопытство, - прибавил он не очень ловко, словно извиняясь, хотя начинал чувствовать, что девушка под маской холодной неприязни начинает смеяться над ним. И Ноа не стал повторять вопрос и настаивать на том, чтобы Рэйвен ответила – это могло вызвать дополнительное раздражение, а накалять атмосферу еще больше Лутцгер не желал, как бы ему ни хотелось, чтобы описание лекарства для Саида у Другой оказалось хотя бы вполовину таким же подробным, как комментарии к медикаментам, от которых она отказалась, демонстративно выложив на детской кроватке. Когда девушка повернулась спиной и гордо направилась к выходу, Ноа невольно почувствовал, будто их общение должно происходить с использованием какого-то негласного и неизвестного ему кода для надсмотрщика и добровольно сдавшейся пленницы. Все их недопонимания представали перед Лутцгером шифром, Рэйвен показывала ему еидиницу, и он принимал ее за цифру, а не скрытый за ней подтекст, который ускользал и выставлял его в странном свете, когда говорить по совести было все равно что воспроизводить какую-то логичную числовую комбинацию, когда "покажи" обозначало "отдай". А Лутцгер всего лишь хотел удостовериться, нет ли у Рэйвен в карманах снотворного или чего-то в этом роде. Он не хотел быть хакером, он хотел быть собой и таковым и намерен был оставаться. - Окей, спасибо, - вздохнул Ноа, со стыдом укладывая блистеры в рюкзак. Он сдался, но лишь на время. Краснеть и уговаривать Рэйвен взять назад лекарства, что она приберегла для себя, было не время и не место. Пока что он утешится мыслью, что просто несет для девушки добычу, и удивит ее тем, что отдаст трофеи, когда выйдет из вражеского подземного бункера и перестанет рисковать быть пойманным за руку каждую секунду пребывания здесь. Тем охотнее Лутцгер отозвался четким «Иду» и поспешил выйти из потайной комнаты, пока тяжелая дверь не устала его ждать и не закрылась насовсем.
Raven Adams: Шансы... Шансы Саида невелики. Его ситуация лишь немногим хуже, чем у Рэйвен. А быть может, даже чуть лучше - девушке казалось, что она бы без колебаний поменялась с арабом местами, будь у нее выбор. Умереть представлялось более простым и удобным, нежели метаться по острову от Других к пляжникам, прятаться, постоянно нервничать из-за непредсказуемости ситуации и пытаться как-то выжить. Нет, умереть куда проще... Хотя, если Саид выживет, его здесь ждут друзья, ему есть, куда возвращаться. А ее?.. Кто ждет ее?.. Не произнеся больше ни слова. Рэйвен с помощью Гробовщика закрыла потайную комнату. Но перед тем, как покинуть скудно освещенные и подчеркнуто нежилые помещения "Посоха", замерла возле шкафчиков, подняв на Лутцгера прямой испытывающий взгляд. Чем раньше она прояснит для него ситуацию, тем лучше. Раз он не понял ее еще вчера, когда она перевязывала голову арабу... Саид одной ногой в могиле, и, если уж всерьез, то ему нужна интенсивная терапия, а никак не несколько поддерживающих состояние организма инъекций. И, несмотря на ее помощь, он может умереть. Даже наверняка умрет. Лишь бы только выжившие не повесили эту смерть на нее. - Я не смогу сделать ему волшебный укол, который поднимет его на ноги в считанные часы. Это невозможно. Препараты, что я взяла здесь, поддерживающие, эффективные и достаточно неплохие, но чуда может не произойти. Я хочу, чтобы ты это понимал, - "Чтобы вы все это понимали." Как бы ни повернулась ситуация - все будет против Рэйвен. Умерев, Саид обернет против нее лагерь, да и смысла им держать у себя относительно свободную Другую не будет никакого. Воскреснув же, он с легкостью может и сам заняться девушкой из чужого лагеря, пусть даже и пытавшейся спасти ему жизнь. Моральные качества человека, прошедшего войну и в совершенстве овладевшего работой с информацией, заключенной в разум врага, не могли бы перевесить в ее сознании те факты, которые она почти случайно прочитала в деле Саида Джарры. - Пойдем, - чуть помолчав, добавила Рэйвен, отбрасывая эти невеселые мысли. Пока Саид жив и без сознания, ее ситуация была вполне сносной. - Пора возвращаться. Уверенно и достаточно быстро она направилась к выходу... резко затормозив за пару шагов до поворота, за которым начиналась лестница наверх. Негромкий звук у входа, донесшийся до слуха девушки, заставил ее обмереть и уронил сердце куда-то в пятки. Это не мог быть ветер, упавшая ветка или что-то еще - случайное, неживое. Этот звук явно принадлежал живому существу, осознанно и не слишком осторожно переместившемуся, возможно, услышевшему шаги на станции и поспешившему укрыться... Другому? Нет-нет, только не это, не сейчас... Как теперь быть? Что делать? Как выкрутиться, встретив здесь кого-то из своих?.. Кого-то, кто обязательно донесет Бенджамину Лайнусу о том, где находится Рэйвен, и весь ее пусть шаткий и не слишком разумный, но план, развалится в который раз за последние пару суток. Чувствуя, как бешено колотится кровь в висках, она медленно повернула голову к Лутцгеру, в нерешительности остановившемуся прямо за ней (слышал ли он звук? Или просто повиновался инстинкту выживания Другой?), и придвинулась губами почти к самому его уху. Шепот был еле слышным, нервно-горячее дыхание щекотало кожу. - Достань пистолет. И стреляй первым. Первым, понятно? Не промахнись. Кто бы ни был там, у выхода из "Посоха", ты умрешь. Или, в лучшем случае, будешь ранен и захвачен в плен. Обратно в деревню тебе дороги нет.
Noah Lutzger: - Поддерживающие, - кивнул Лутцгер, глядя девушке прямо в глаза. «Теперь я понял», - говорил его тон иностранца, выучившего незнакомое слово. Входило ли оно в их разговорник "С американского английского на язык джунглей"? Были ли слова оправдания для узницы там вообще предусмотрены? Если нет – что ж, он нашел их, и Ноа действительно улыбнулась небывалая удача – он и точно оценил границы ответственности Другой, и получил ответ на свой вопрос, который задавал еще в потайной комнате, всего одно неточное слово, но достаточное, чтобы осознать, что они проделали этот путь, чтобы повысить шансы Саида максимум процентов на десять. Лутцгер взглянул на Рэйвен не без легкого изумления. Снова он подумал, зачем девушка отважилась на достаточно рискованный поход, если собиралась не устранить своего конвоира без свидетелей, а добиться такой мелочи. «Любит маленькие, но значительные вещи? Не любит упускать возможности? До занудства цепляется за них?» - Ноа даже это нравилось, и его тон мягкой ноткой отразил этот невероятный факт: - Я понимаю. «Я понимаю, что вы боитесь. Я понимаю, что вы, возможно, даже не совсем понимаете, что делаете. Я понимаю, как дорого могут стоить вам мои радужные надежды. К счастью, я не дурак. И понимаю, что даже Джек, а он очень хороший хирург, сейчас за Саида не поручился бы», - закончил Лутцгер мысленно последнюю фразу, не решившись вслух невольно тыкать Рэйвен носом в то, что она как будто медик второго сорта. На отшибе цивилизации таких просто не было. - Спасибо, что хоть вы в состоянии что-то сделать, - прибавил Ноа и последовал за Другой, попутно думая: «У нас бы все просто смотрели, как он умирает. Хотя, нет - наверно, все было бы как с приставом: народ отселился бы подальше от палатки. В этот раз для того, чтобы всех в радиусе пяти метров как ураганом сдуло, не нужно даже жутких криков боли – люди настолько напряжены из-за всех уже случившихся смертей и похищений, что им хватит одного факта, что в палатке лежит пострадавший, за которым нужно постоянно ухаживать". Заглядывая вперед, Лутцгер небезосновательно полагал, что Саид останется на попечении Роуз, Рэйвен и его самого. Да будь что будет, главное, чтобы не именно в этой хронологической последовательности, где замыкающему придется выполнять работу, для которой он создан. Чаши весов, на которых колебались раздумья Ноа о судьбе Саида, качнулись, когда Рэйвен, идущая впереди, неожиданно остановилась. Лутцгер уперся правой рукой в стену, чтобы ненароком не налететь на девушку и не прижаться ухом к ее губам – в ситуации, где они оба до определенного предела напуганы внезапным звуком на поверхности, в бункере темно, а женщина невероятно красива, это могло вызвать странные ощущения. Не менее будоражащим было понимание того, что сейчас придется стрелять в человека. Не на поражение, конечно, а в руку с направленным на Ноа оружием или в ногу, но, доставая из-за пояса пистолет, Лутцгер почувствовал некий диссонанс между происходящим и своим намерением предотвратить стрельбу, завладев оружием. Однако, когда он бесшумно отстранил Рэйвен и, держась стены, поднялся по лестнице, рука Ноа не дрожала. Как можно лучше собравшись, он приготовился к тому, что сейчас нужно будет целиться… …и, разумеется, промазал. Испугавшись выстрела, кабан, потревоживший покой расхитителей медикаментов, задевая деревянные двери прохода вниз, громко всхрапнул и, прежде чем Лутцгер успел понять, что происходит, скрылся в джунглях. Сзади Рэйвен могла видеть, как плечи Ноа опали от облегчения. - Я промахнулся, - с почти невозмутимой и чуть извиняющейся улыбкой он встал к ней вполоборота, засовывая пистолет обратно за ремень. – Жаль, теперь у нас не будет мяса на ужин.
Raven Adams: Выстрел оглушил ее на пару мгновений, и потом еще долго затихал эхом в коридорах посоха. Рэйвен показалось, что время замедлилось, и прежде, чем всхрап животного донесся до нее, прежде, чем она поняла, что это просто кабан, будто бы прошла целая вечность, за которую она успела мысленно перебрать по именам всех Других и представить, что случится дальше, если он будет ранен, будет убит, успеет увернуться и нанесет ответный удар, узнает ее в лицо... Вернуться назад было непросто - Гробовщик уже облегченно улыбался, видимо, радуясь, что проблема разрешилась сама собой, а Рэйвен чуть растерянно смотрела через его плечо, будто ожидая, что и всхрап, и кабан им обоим почудились, и сейчас в проеме покажется кто-то знакомый, а единственный обладатель оружия уже опасно подставил ему свою спину. Ничего не ответив, Адамс прошла вперед и бесстрашно выглянула наружу - нервы, натянутые до предела, уже не оставляли возможности для маневра. Наверное, окажись тут действительно кто-то из деревни, она бы расхохоталась как ненормальная. Но ветер лишь дыхнул зноем джунглей ей в лицо, заставляя выдохнуть, подогнуть колени, бессильно сесть на пороге, с силой потирая пальцами виски. Все, все нормально. Если, конечно, не вдумываться в это слово... - Пойдем отсюда, - глухо произнесла Рэйвен. Глупо было надеяться, что это ее последняя встреча с прошлым. Остров, ее родной и любимый Остров удерживает Другую в плену, где невозможно просто так взять и отречься от того, что было раньше. И, кажется, в первый раз за всю жизнь Рэйвен всерьез подумала о том, что у людей с большой земли гораздо больше возможностей, если они хотят убежать от прошлого - гигантские материки, разные страны, тысячи городов... Все это пугало ее, все это также удержало бы ее на Острове, будь у девушки когда-либо возможность уехать. Но если обычные люди могли с легкостью кардинально изменить собственную жизнь, поскольку для этого нужно было лишь несколько часов, за которые они из привычных мест обитания переберутся туда, где их никто не знает, и начнут все сначала, то Рэйвен... в тупике, в ловушке, мечется как загнанный зверь в другом конце Острова, в каждом звуке и шорохе слыша эхо прошлого, до которого лишь рукой подать. Как спрятаться там, где это сделать невозможно? Что ей делать? ...Прежде всего - найти в себе силы подняться с места и шаг за шагом вернуться в лагерь выживших. Попытаться помочь Саиду. Врать и выкручиваться, прислушиваться, принюхиваться, быть готовой в любой момент защититься или напасть, играть на чувстве вины Лутцгера, который, кажется, неплохой человек и довольно искренне пытается наладить с ней контакт. Если бы они с Саидом вдруг поменялись местами, для тебя все было бы гораздо хуже, Рэйвен Адамс. Не гневи судьбу, Джейкоба и Остров. Поднимайся и сделай вид, что тебя здесь, на "Посохе", никогда не было. - Пойдем, - встав на ноги, Другая взялась за одну из дверных створок станции. Ее непроницаемый облик уже ничем не выдавал ту нервозность и панику, которые заставили ее просить Лутцгера убить человека.
Noah Lutzger: - Вы правы, - кивнул Лутцгер, бегло оглядываясь по сторонам. – Выстрел мог привлечь внимание. – Он поправил рюкзак с медикаментами на плечах и рассеянно поддернул ремень джинсов, за которым закрепил пистолет, чувствуя некоторую неловкость от виновато-растерянных ноток в своем голосе. «Смотреть надо было, в кого стреляешь, да и не тратить драгоценные патроны!» - мысленно укорил себя Ноа. Боеприпасов ему почему-то стало жаль больше всего, после того, как необходимость защищать себя и свою спутницу отошла на второй план, в нем заговорила воспитанная в еврейской семье бережливость, которую, однако, в нем взращивали не для того, чтобы он думал, как сэкономить патроны на острове, что и названия не имеет, на острове, где больше веса имело то, кто первым правильно оценит обстановку, и у кого сильнее кулаки, чем диплом колледжа и умение считать прибыль. Здесь выживали те, кого Лутцгер обошел бы на экзаменах в вуз, или те, кому вообще не сдались эти экзамены, такие как Сойер, например, с умением обращаться с оружием и без лишних тормозящих факторов в голове. У таких мозг не забит тонной ненужной здесь информации, и звериное чутье ничем не стеснено, перед такими джунгли расступаются и делают из них воинов, а не собирателей хвороста. Ноа опустил взгляд на сидящую на пороге бункера Рэйвен, словно ища на ее лице согласие с тем, что стрелок из него никудышный. Впрочем, девушка едва ли могла жаловаться. Напротив, с другой стороны, ей было даже на руку, что пистолет вообще оказался у Лутцгера, разве нет? Будь на поверхности не кабан, а кто-то из Других, ей не пришлось бы стрелять в своего – выполнять незавидную задачу для того, кто не является последней сволочью, задачу, которая выйдет боком, как бы успешно ты ни завершил ее. И даже если вдруг Рэйвен отбилась или открестилась от своей группы, это вряд ли что-то меняет: стрелять в человека, с которым ты жил, а не просто здоровался по-соседски, трудился, занимался общим делом, выживал в негостеприимных тропиках, вещь до непосильности трудная. Невозможно ненавидеть такого человека настолько люто, чтобы спустить курок было легко, чтобы не поплатиться, чтобы не вскрикивать потом по ночам, чтобы не убить вместе с ним часть, может быть, и прошлой, но своей жизни. Даже Саид, который делал на войне всякое, который пытал Сойера, возможно, с готовностью и убить, сейчас вряд ли повторит это, потому что они стали друг для друга своими, все, какие есть на самом деле, каждый с собственными недостатками, святоши и мерзавцы, трудяги и лентяи, но свои. Невозможно стоять перед таким выбором, в одну секунду не переломав свой внутренний стержень. Лутцгер судил по себе и своим представлениям. Как бы он ни ненавидел Элис, если бы ему пришлось стрелять в нее, это стало бы космической трагедией. Как бы Рэйвен ни хотела, чтобы они оба уцелели, ее катастрофой стала бы необходимость пустить пулю в сердце родственнику, другу или любимому – или кто еще у нее там есть? – как бы сильно ни была утеряна с ними связь. - Я рад, что никого не убил, - промолвил Ноа глухо и серьезно, вместо того, чтобы спросить, чувствует ли Другая облегчение от того, что это даже в худшем случае не пришлось делать ей. И Лутцгер бы ее ни капли не осуждал. Рэйвен лишь выглядела усталой, в остальном ее лицо осталось почти непроницаемым, с него пропала нервозность, уступив место выражению одного из тех покорителей джунглей, к которым Лутцгер себя не причислял, настолько непроницаемым и решительным, что Ноа ничего более не оставалось, кроме как последовать примеру девушки и закрыть за собой вторую створку дверей бункера. Через несколько минут, когда они с Рэйвен отправились к лагерю, Лутцгер обернулся на замаскированный пальмовыми ветвями вход, и тот, к счастью, не напомнил ему присыпанный дерном гроб.
полная версия страницы